тихи — недаром его переводили и Лермонтов, и Тютчев. Но в этом он лишь следует 
течению немецкого романтизма А то, чем он завоевал совсем особое место, — это 
желчная сатира «фельетонный стиль», введённый в поэзию. Некоторая выдумка 
чуждая собственно поэзии. Как и у Кафки, описание жутковатых, вызывающих 
гадливость ситуаций — вроде предчувствия современных «фильмов ужасов», но пока 
с более слабыми техническими средствами. Или изобретение двенадцатитонной 
системы в музыке у Шёнберга. Создание консерваторий, сначала в Лейпциге, потом 
в Петербурге и Москве Мендельсоном-Бартольди и братьями Рубинштейнами, 
несомненно, оказало сильнейшее влияние на развитие музыки. Но это было скорее 
социальное, организационное действие. И покойный композитор Свиридов в 
посмертно опубликованных размышлениях высказывает мысль, что с этим был связан 
поворот в сторону массового производства музыкантов-профессионалов и что 
большинство тогдашних крупнейших композиторов, как на Западе (Шуман, Брамс, 
Вагнер), так и в России («Могучая кучка»), шли другим путём и находились в 
недружественных отношениях с этим направлением.
      Евреев действительно очень много среди «талантов второго и третьего 
уровня», «ремесленников культуры», и их роль в культуре повышалась по мере того,
 как повышалась роль массы: массовых изданий, журналистики (газетной, радио и 
теле-), когда науку стали двигать не индивидуальные учёные, а научные институты,
 успехи науки стали определяться капиталовложениями; а число учёных выражается 
в миллионах.
      Трудно сказать, что здесь было причиной, а что следствием: приспособляли 
ли евреи культуру к своему стилю мышления или стали массой в неё идти, когда 
она приобрела близкий им стиль. Скорее всего, оба процесса переплетались.
      Как правило, большое участие евреев в какой-либо области культуры 
определяется совсем не их творческими способностями в этой области, а какими-то 
другими, гораздо более сложными причинами. Если, например, евреи составляют 
большинство членов Союза советских композиторов, то из этого ещё нельзя 
заключить об их выдающейся одарённости как композиторов. 874 члена (только в 
РСФСР) не могут состоять из одних ярких талантов — их на каждое поколение 
родится лишь несколько. Союз композиторов — сильно бюрократизированная 
организация, типичный орган «идеологического сектора». Среди его членов 
подавляющее большинство обладает более чем средними творческими данными, и 
приём в него определяется очень многими факторами, в большинстве своём к музыке 
не имеющими отношения. В довоенное время (до II мировой войны) ситуация в этой 
области, вероятно, была аналогичной (с ещё большим преобладанием евреев). А чьи 
имена остались? Шостакович, Прокофьев, Мясковский … В посмертно опубликованных 
заметках композитора Свиридова приводятся такие наблюдения:
      
      «Союз композиторов давно перестал быть организацией, занимающейся 
творческими проблемами. Тот смысл, который вкладывался в дело его 
организаторами, — утрачен. Он (союз) превратился в кормушку для рядовых 
композиторов, в гигантскую организацию самопропаганды и творческого 
самоутверждения для его энергичных руководителей-функционеров. Они держат при 
себе целые штаты людей, работающих для славы своих патронов. Их послушные 
клевреты сидят во всех учреждениях, руководят почти (всей) музыкальной жизнью 
страны: государственными заказами (огромные деньги), концертными организациями; 
своё издательство, музыкальные отделения радио и ТВ, собственная — и общая! — 
печать. Есть опасность превратить государственные организации в филиалы Союза 
композиторов, управляемые предприимчивыми безответственными функционерами Союза 
композиторов через послушных, посажённых ими людей, занимающих ответственные 
посты в советских учреждениях. В их руках — пропаганда за границей, где они 
проводят по несколько месяцев в году, представляя своей подчас бездарной 
музыкой нашу культуру и искусство. Эта переродившаяся организация, которой 
управляют ловкие дельцы, требующие себе с антрепризой непомерных почестей. Им 
курится непомерная лесть, вызывающая недоумение и отвращение у человека со 
(неразборчиво) вкусом.
Театры, оркестры, государственные заказы, собственные дома отдыха, дома 
творчества, лечение. Миллионы народных денег на этих прихлебателей. В их руках 
— вся мировая антреприза (и советская тоже); образование (консерватории и 
музыкальные школы), где они научно унижают отечественную культуру, отводя ей 
место «провинции»; музыкальные отделы в газетах и журналах и вся специальная 
печать; Союзы композиторов (в Российской Федерации целиком); филармонии; 
критика (почти 100%) — то есть общественное мнение. Музыкальные отделы 
министерств подконтрольны Союзам композиторов. Радио и ТВ (тут, правда, не 
целиком), музыкальные театры, оркестры и их руководители (почти на 100%). Всё 
это великолепно, по-военному организовано, дисциплина железная и 
беспрекословная, порядок абсолютный, беспощадность — как в Сабре и Шатиле. 
Работают в редакциях десятки лет. Это люди опытные и умелые, но их опыт и 
умение направлены не во благо, а во вред нашей культуре».
      
      Здесь совпали данные, случайно попавшие ко мне в руки, о национальном 
составе Союза советских композиторов и многолетние наблюдения выдающегося 
композитора о работе этого Союза. Но нет оснований предполагать, что такая 
ситуация имела место только в музыке. А ведь это относится только к последнему, 
послевоенному времени.
      Если же идти несколько глубже в прошлое нашей страны, то мы столкнёмся с 
грандиозными процессами, которые изменили её социальную с