ре ещё в 1898 г. написал работу 
«Измерение времени», в которой доказывал логическую необоснованность этого 
понятия. Содержание этой работы было включено в философскую книгу Пуанкаре 
«Наука и гипотеза», вышедшую в свет в 1902 г., которая приобрела очень большую 
популярность. Эйнштейн на эти исследования Пуанкаре нигде не ссылается и 
кажется, что они остались ему неизвестными. Но воспоминания современников 
показывают, что они их изучали вместе с Эйнштейном и находились под сильным их 
влиянием. В отзыве, в связи с предложением Эйнштейну должности профессора в 
Цюрихе, Пуанкаре писал: «Господин Эйнштейн — один из самых оригинальных 
мыслителей, которых я знаю; несмотря на молодость, он уже занимает очень 
почётное место среди ведущих учёных нашего времени. Особое восхищение вызывает 
та лёгкость, с которой он воспринимает новые идеи (более точный перевод: 
адаптируется к ним) и делает из них все возможные выводы».
      Один из наиболее известных выводов СТО — это «эквивалентность массы и 
энергии», в некотором смысле реализующаяся в атомном взрыве. Этот принцип 
впервые был установлен австрийским физиком Хазенёрлем, соучеником Шрёдингера, 
погибшим на фронте во время I мировой войны. В комментариях к Сочинениям 
Шрёдингера о Хазенёрле говорится:
      
      «В 1904 г., рассматривая излучение в замкнутой области, формул провал для 
этого случая эквивалентность массы и энергии».
      
      (Эйнштейн, который сформулировал её в самом общем виде, не знал работы 
Хазенёрля.) Что касается СТО, то работа Эйнштейна над выводом основного её 
уравнения, как теперь выяснено, происходила в период интенсивной переписки 
Эйнштейна и крупнейшего математика того времени (после смерти Пуанкаре) — 
Гильберта. Причём Эйнштейн стремился угадать наиболее простой вид этого 
уравнения просто из того, что оно должно было удовлетворять определённым 
условиям, а Гильберт математически вывел его из определённого общего принципа. 
При этом ссылок на вклад Гильберта в работах Эйнштейна нет. Сохранилось, однако,
 его более позднее письмо Гильберту, «примирительного» характера. (В разное 
время давались различные интерпретации взаимоотношений Эйнштейна и Гильберта. Я 
привожу версию, наиболее благоприятную для Эйнштейна).
      Можно представить себе учёного-отшельника, мало интересующегося чужими 
исследованиями, до многого доходящего самостоятельно и не очень интересующегося 
проблемами приоритета (такие бывали). Но Эйнштейн как раз таким не был. В 
наиболее подробной его биографии говорится о его докладах в Германии, Франции, 
Японии, где он пропагандировал свои идеи:
      
      «В мае-июне 1925 г. они (супруги Эйнштейны) вновь отправились 
путешествовать, посетив на этот раз Аргентину, Бразилию и Уругвай. Куда бы они 
ни приезжали, от Сингапура до Монтевидео, повсюду местные еврейские общины 
устраивали им самый радушный приём».
      
      Споры по вопросу о приоритете проходят через всю историю науки. И часто 
позже можно увидеть, что на какое-то время господствует односторонняя точка 
зрения, преувеличивающая роль одного учёного за счёт других. Но общая 
закономерность здесь такова: перекос в пользу одного лица может возобладать тем 
в большей степени и продолжать господствовать тем дольше, чем большую 
социальную поддержку имеет это лицо. Такая социальная поддержка может 
реализоваться как мощная научная школа или даже как поддержка некоторых 
интеллектуальных или политических течений. Такую роль в судьбе Эйнштейна 
несомненно играло то, что он примыкал к нескольким течениям, исключительно 
влиятельным в мире. Прежде всего, еврейское национальное движение. Ещё начиная 
с 1919 г., он был тесно связан с одним из виднейших деятелей сионизма 
Блюменфельдом, которому «не раз поручал подготовку своих заявлений по вопросу 
сионизма» (как пишет его биограф). Эйнштейн, видимо, не был сторонником 
сионизма, но тесно сотрудничал с этим движением. В 1921 г. он посетил США 
вместе с Вейцманом для сбора средств для «Еврейского университета» в Палестине; 
в 1923 г. — Палестину, где был гостем английского комиссара по Палестине 
Герберта Самуэля. Другим мировым движением, способным оказать мощную поддержку, 
был пацифизм, как сторонник которого Эйнштейн выступал с начала Первой мировой 
войны. (Парадоксальным образом, во Второй мировой войне он способствовал 
созданию атомного оружия.) Он был сторонником «Соединённых Штатов Европы», 
членом «Союза за новое отечество» («Лига борьбы за права человека»), «Общества 
друзей новой России» (с 1923 г.) и т. д. То есть Эйнштейн был активным 
участником «левого» течения, исключительно влиятельного на Западе тогда — да и 
после.
      Этим, мне кажется, объясняется «иконописный» облик, созданный Эйнштейну, 
хотя он, несомненно, был одним из талантливейших физиков своего поколения. Его 
неустанные 15-летние занятия теорией относительности имели (наряду с работами 
других авторов) громадное значение для создания этой теории (особенно после 
смерти Пуанкаре). Ему принадлежат и другие физические работы, например, о 
фотоэлектрическом эффекте, за что ему и была присуждена Нобелевская премия в 
1929 г. Но совершенно бесплодная его деятельность всю последующую жизнь после 
1920 г. трудно совместить со знакомым нам обликом сверхгениального физика.
      Если говорить о других именах, то Гейне, например, писал очаровательные