По сведениям израильского еженедельник «Глобус», это был Зеэв Авни, один из 
наиболее опасных и ловких агентов Москвы, работавших в Израиле. У Харэля не 
было основательных подозрений против него, официально числившегося в 
министерстве иностранных дел, а фактически являвшегося сотрудником «Моссада». 
Но не даром Харэль славился своей интуицией, которая так часто выручала эту 
секретную службу. Не обманула она «маленького Исера» и на этот раз.

Он пригласил Авни для встречи с глазу на глаз, где напрямую сказал ему:

— Мне известно, что ты — советский шпион!

Смолчи тогда Авни, начни отрицать эти обвинения, то «сэкономил» бы себе семь 
лет «заключения»… Но он сразу же сознался и поведал, что КГБ завербовал его для 
проведения секретных операций против Израиля. На предложение сотрудничать со 
следствием он тотчас дал согласие.

Зеэв Авни (он же — Вульф Гольдштейн) родился в 1925 году в Риге. Его отец в 
молодости увлекался революционными идеями, был активистом студенческого 
социалистического движения Латвии. В 20-е годы семья переехала в Берлин, а с 
приходом Гитлера к власти — в Цюрих.

Вульф был высок, силен, на еврея не был похож. Взгляды отца оказали на него 
заметное влияние, и в 15-летнем возрасте он увлекся марксистскими идеями, 
запоем читал книги об Октябрьской революции.

В 1942 году в Швейцарии он встретился с Карелом Вибралом, который представился 
как чешский эмигрант, придерживающийся коммунистических убеждений. В 
действительности он был офицером Главного разведывательного управления (ГРУ) 
Красной Армии, действовал под подпольной кличкой «Пауль». Он взялся обучать 
Вульфа русскому языку и постепенно завербовал его, дав ему подпольную кличку 
«Томи».

* * *

После провозглашения независимости Государства Израиль Карел порекомендовал 
Вульфу репатриироваться и ждать от него дальнейших распоряжений. Вопреки всяким 
законам конспирации он установил контакт с советским посольством в Израиле и 
сразу представился как «Томи», сообщив, что его куратор — Карел Вибрал. Тогда 
атташе по культуре, в действительности советский агент, попросил Вульфа 
вернуться в киббуц, где тот жил, и ждать указаний.

Авни очень хотелось продемонстрировать свою лояльность к СССР, он не понимал, 
почему так долго бездействует, почему не воспользуются его услугами. В киббуце 
его знали как пламенного коммуниста, глубоко скорбевшего о смерти Сталина.

Только в середине 50-х годов с ним вышли на связь и велели проникнуть в систему 
министерства иностранных дел. Тут помогло знание языков, и Авни приняли на 
работу в дипломатическую миссию в Швейцарии. Именно тогда Вульф Гольдштейн 
изменил имя, став Зеэвом Авни.

После недолгого пребывания в Швейцарии он вернулся в Израиль и стал рядовым 
чиновником МИДа. Его куратором был Юрий Любимов, работавший под прикрытием 
первого секретаря советского посольства. Авни стал передавать важную 
разведывательную информацию…

В ничего не подозревавшем израильском МИДе им были довольны и вскоре назначили 
атташе по торговле в Югославии. Советские кураторы потребовали продолжения 
работы на них и в Белграде.

К величайшему удивлению Авни, в 1952 году он получил приглашение в «Моссад», 
где его попросили помочь в проведении одной из операций в Европе. Ему поручили 
наладить связь с двумя немецкими инженерами, которые собирались начать работать 
на одном из военных предприятий в Египте. Поскольку он в совершенстве владел 
немецким языком, то считался подходящей фигурой. Авни смекнул, что открывается 
уникальная возможность, и когда ему удалось завербовать немцев, попросил, чтобы 
его перевели из МИДа в «Моссад».

Вскоре состоялась встреча с Харэлем, где он предложил себя в качестве связного 
с немецкими инженерами, уже начавшими работать в Египте. Авни сказал главе 
«Моссада», что дипломатическая работа ему наскучила, он, дескать, уверен, что 
подходит для службы в разведке. Поделился с Харэлем своим желанием вернуться в 
Израиль по семейным обстоятельствам — из-за развода с женой и проблем с дочерью.


Харэль поинтересовался, сколько же лет дочке, на что Авни ответил, что ей 
восемь. Однако шефа «Моссада» насторожило столь горячее желание Авни работать в 
его ведомстве. Но фактов против него не было — только интуиция…

Она-то и подсказывала, что КГБ подослал к нему своего агента побольше выяснить 
о «Моссаде» и его руководителе. Харэль сохранял осторожность: он вежливо