отказал и решил не назначать Авни куратором немецких инженеров, а предложил 
оставаться в МИДе.

Через несколько дней Авни должен был вернуться в Белград, но тут Харэль снова 
его вызвал. Он не подозревал, что в соседней комнате находятся глава ШАБАКа 
Амос Манор и другие следователи, которые слушают эту беседу. Впоследствии Авни 
рассказал об этой встрече в своей книге.

Встреча получилась драматичной. Харэль кратко приветствовал его и… сразу же 
обвинил в работе на советскую разведку. Авни объяснял впоследствии, что был 
напуган и сбит с толку, опасался, что если не признается во всем, его 
приговорят к расстрелу.

Итак, через минуту, показавшуюся ему вечностью, он во всем сознался, но 
подчеркнул: да, я работаю на советскую разведку, но не стану выдавать своих 
товарищей. Харэль объяснил, что если Авни будет сотрудничать со следствием, ему 
сохранят свободу. Шеф «Моссада» даже подумывал сделать Авни двойным агентом.

Но когда следователи ШАБАКа продолжили допрос, оказалось, что он упорствует, не 
желает рассказывать о своей работе и советской разведке, утверждает, что он 
стал жертвой советского шантажа и ни в чем не провинился, не нанес ущерба 
безопасности Израиля. Следователям контрразведки не удалось его сломить, и 
следствие передали Иуде Прагу, следователю тель-авивской полиции, который 
считался специалистом по разоблачению шпионов.

Праг сразу понял, что перед ним интеллигентный человек, уверовавший, однако, в 
коммунистическую идеологию. Он решился на психологический трюк: раскрыл перед 
Авни доклад Хрущева с обвинениями в адрес Сталина в преступлениях против 
советского народа. Но Авни твердил, что быть этого не может, что текст 
—фальшивка, не может быть, чтобы столь высокопоставленный лидер 
коммунистического мира обвинял самого Сталина в преступлениях!

«Моссад» передал дело в суд. Процесс проходил при закрытых дверях. Авни 
приговорили к 14 годам тюрьмы. Суд принял доводы обвинения в предательстве и 
шпионаже в пользу СССР. В тюрьме Авни стал раскаиваться в своей измене и 
признался в том, что передал в Советский Союз информацию о тех двух агентах, 
что и стало причиной их депортации из Египта.

* * *

Зеева Авни освободили через 8 лет за примерное поведение. Он поселился в 
«мошаве»
Ришпон около Герцлии, разводил верховых лошадей, открыл частную клинику. Люди, 
катавшиеся на его лошадях или лечившиеся у этого интеллигентного господина, и 
не подозревали, что это бывший советский агент, нанесший большой ущерб 
безопасности Израиля.



ТОМАС И РАДИСТКА КЭТ

…29-летний Джин Леон Томас начал работать на «Моссад», сам того не подозревая.

Вербовка была проведена «под чужим флагом».

Как это произошло?

* * *

Томас (он же — Товмасян) родился в Египте в армянской семье. Симпатичный и 
образованный молодой человек, в совершенстве владевший арабским, французским, 
английским и немецким языками, вырос в Каире. В 1956 году переехал в Ливан, а 
затем в Западную Германию. Он поселился в Кёльне, где в течение двух лет 
работал в различных коммерческих структурах. Он мечтал об успехе, но не знал, 
как его добиться.

Осенью 1958 года Томас познакомился с бизнесменом, молодым ливанцем по имени 
Эмиль. Вскоре они подружились, много времени проводили вместе. Новый друг был 
хорошо обеспечен и всегда оплачивал их счета в ресторанах и барах.

Они говорили о женщинах, бизнесе и, наконец, о политике. Томас не скрывал своей 
ненависти к президенту Египта Гамалю Абдель Насеру. Взаимное доверие возрастало 
и, наконец, однажды настал момент, когда Эмиль предложил ему крупную сумму 
денег и попросил вернуться в Египет, чтобы помочь в свержении египетского 
диктатора. При этом Томасу было сказано, что он будет работать на одну из стран 
НАТО. Израиль вообще не упоминался…

Томас, который был настроен прозападно, без долгих колебаний согласился.

На конспиративной квартире в Кёльне специалисты обучили его основам шпионского