когда против всей их компании развернется апокалиптическая война, произойдет 
внушающее страх явление Господне. А до той поры нужно ясно различать, кто 
истинный последователь Завета, а кто ложный, кто законный обладатель Божьей 
милости, а кто узурпатор.

Все утверждения, цитируемые в предыдущем абзаце, наряду с другими, собранными в 
целую мессианскую антологию, взяты из свитков, найденных в библиотеке 
монашеской общины в Хирбет-Кумране неподалеку от северной оконечности Мертвого 
моря, в семи милях от Иерихона. Это наводящее страх пустынное место между 
солеными водами и отвесными известняковыми скалами часто служило фоном для 
неистовых иудейских религиозных действ; оно чем-то походило на местность, где 
Иоанн Креститель выступил со своим пророчеством. Из их собственного 
«Наставления по дисциплине» мы узнаем о суровых порядках в кумранской общине. 
Точное датирование этих трудов из библиотеки вызывает споры, но многие или даже 
большинство из них относятся к середине или концу царствования Хасмонеев. 
Повреждение башни и широкая диагональная трещина на ступенях, возможно, 
объясняются землетрясением 31 года до н.э. описываемым Иосифом. Такое 
предположение дополнительно подтверждается тем, что в кумранских находках 
обнаружены монеты хасмонейской чеканки, но почти полностью отсутствуют монеты 
Ирода (и снова появляются находки времени его преемника). Но все это, скорее 
всего, относится к области предположений, а ключ к разгадке, видимо лежит в 
бескомпромиссной критике хасмонейских властей, присутствующей во многих 
монастырских книгах и в книгах по меньшей мере еще одной родственной секты. 
Возможно, Ирод, какого бы происхождения он ни был, одобрял такую позицию и 
видел в таких общинах потенциальных союзников, во всяком случае не считал их 
врагами. Если дело обстояло так, то можно допустить, что он дал уцелевшим 
убежище в Иерусалиме или построил для них новый центр где-нибудь еще.

Самой широко известной из этих замкнутых монашеских сект были ессеи, видимо 
отколовшиеся от фарисеев в начале II века до н.э. Известно, что Ирод благоволил 
и ессеям; утверждали, что он приписывал им сверхъестественные силы. Иосиф тоже 
верил в их пророческий дар. Он пишет, что, когда Ирод был еще ребенком, один из 
духовных глав ессеев, Менаем (Менахем), дружески шлепнув его по попке 
(вольность, на которую потом мало бы кто осмелился), заметил, что тот будет 
великим царем, но плохим человеком. Хотя эта легенда определенно не исходит от 
самого Ирода, вполне вероятно, что он находился под впечатлением предполагаемых 
пророческих талантов ессеев не только в силу глубоко укоренившейся у иудеев 
традиционной веры в пророчества, которая была все еще сильна в тот период, но и 
потому, что в это же самое время одинаково широко процветал оккультизм. Скажем, 
символ, который можно найти на монетах Ирода, крест, похожий на те, что находят 
на глиняных светильниках и каменных гробах, обнаруженных при раскопках близ 
Иерусалима, имел магический смысл, означая защиту от злых духов; обычно 
изображали крестоподобную букву "X" на царских коронах.

Однако главной причиной, по которой Ирод благоволил ессеям, был их неизменный 
обычай воздерживаться от неповиновения политической власти, на деле доходивший 
до утверждений, что ни один правитель не получает власть кроме как по Божьей 
воле. По этой причине, говорит нам иудейский автор Фило, они никогда до его 
дней, то есть до I века н.э. не вступали в конфликт ни с одним правителем 
Палестины, каким бы деспотичным он ни был. Такая пассивная позиция не могла не 
привлечь внимания Ирода. Говорят, он даже освободил ессеев, как и фарисеев, от 
присяги на верность ему, поскольку такая мирская клятва противоречила их 
принципам. Кумранское поселение часто отождествляют с ессеями. Но если, как 
отмечалось выше, Ирод одобрительно относился к кумранской общине, то этому 
находились другие причины: воинственность ее обитателей была направлена против 
его врагов — Хасмонеев. Если принять во внимание это явное различие позиций, 
полное тождество ессеев и кумранских отшельников представляется маловероятным. 
Очевидно, существовало великое множество таких монашеских сект с отличающимися 
друг от друга взглядами, а то, что мы знаем о двух из них и не знаем об 
остальных, объясняется двумя случайностями — обнаружением кумранской библиотеки 
и тем обстоятельством, что Иосифа интересовали ессеи, поскольку в юности он был 
одним из них и одно время жил у ессея-отшельника Банна. Он пишет, что их 
насчитывалось четыре тысячи и они, по существу, составляли монашеский орден, 
посвятивший себя точному соблюдению обрядов и толкованию Торы.

* * *

Таковы были религиозные прослойки, у которых Ирод надеялся заручиться 
поддержкой или по крайней мере добиться повиновения. Получив заверения в 
поддержке, активной или пассивной, со стороны некоторой части иудеев, он счел 
возможным пойти на поступок, который выглядел великодушным и мог оказаться 
полезным. Гиркан, бывший царь, этнарх и первосвященник, увезенный в 40 году 
парфянами в Вавилонию, там был отпущен на свободу и пользовался почетом и 
уважением в большой местной иудейской общине. Но теперь он хотел вернуться на 
родину. Парфяне согласились — возможно, раздвоение пристрастий среди местных 
иудеев создавало определенные неудобства, — и Ирод тоже согласился. Так что 
вскоре после захвата Иерусалима он радушно встретил вернувшегося на родину 
Гиркана, называл его отцом и сажал на почетное место. Наверное, Ироду было не 
по душе, что по существу иудейский двор главы рода Хасмонеев пользовался 
покровительством парфян, и он, видимо, очень хотел заполучить его обратно под