непреклонного упрямца, непоколебимого ревнителя Торы; как правило, он строго 
придерживался буквального смысла текста.

Испытав трудности при более ранних хасмонейских монархах, фарисеи встретили 
почтительное отношение к себе со стороны царицы Александры Саломеи, чье 
царствие умеренные представители фарисеев впоследствии рассматривали почти как 
время вечного блаженства; это она ввела книжников в государственный совет. Тем 
не менее, когда Ирод свалил ее семейную ветвь, эти приятные воспоминания не 
помешали слоям общества, чье мнение представляли Гиллель и Шаммай, молчаливо 
признать победителем нехасмонея. Была признана необходимость правления. «Если 
бы не страх перед правительством, — утверждал рабби Ханина (когда закон и 
порядок в Иудее пошатнулись в последовавшее за смертью Ирода столетие), — люди 
пожирали бы друг друга живьем». Приверженцы этих взглядов не хотели противиться 
римлянам. «Итак, — советовал другой, — любите труд, сторонитесь начальства и не 
имейте дел с правящей властью». Склонным к таким рассуждениям Гиллель и Шаммай 
отвечали, что Ирод — наказание, ниспосланное небом, Божья кара и что надо 
терпеть. Такая кара широко ожидалась, и ее отождествление с Иродом страстно 
утверждается в написанной вскоре после смерти царя иудейской книге «Вознесение 
Моисея», отражавшей определенную часть общественного мнения при его жизни.

Возможно, это не самый похвальный и тактичный способ выражения мнений, но Ирод 
был не против, ибо, если люди придерживались таких взглядов, это, по существу, 
значило, что они будут сотрудничать до тех пор, пока он не вмешается в вопросы 
религии и Закона. Их пассивность его устраивала; они фактически становились 
проиродовой партией, хотя и бездеятельной. Когда его сторонники пустили слух, 
что он ведет происхождение от священнослужителей еще со времен царя Давида, они,
 видимо, пытались снискать ему расположение Гиллеля, утверждавшего, что 
происходит от рода Давидова по женской линии. Во всяком случае, пока шло 
ублаготворение друг друга политикой «живи и давай жить другим», фарисеи в своей 
деятельности по всей стране преуспевали, как никогда.

Но существовало и радикальное крыло фарисейства: тот факт, что «фарисей» 
означает также «отделенный», подсказывает, как этот смысл можно повернуть в 
политических целях и тогда такое определение уже означает несогласие или вообще 
отделение. Однако это направление не вызывало у Ирода тревоги, потому что такие 
экстремисты среди фарисеев особенно ненавидели хасмонеев и по крайней мере на 
время они были склонны примкнуть к тем, кого Ирод определенно устраивал. Но с 
этими людьми следовало быть осторожным, потому что они придерживались явно 
мессианских взглядов. Многие умеренные фарисеи, в том числе Гиллель, считали их 
заблуждениями. Последний говорил: «Тот, кто обрел для себя слова Торы, тем 
самым обрел себе жизнь в грядущем мире»; словом, бессмертие можно обрести, не 
дожидаясь, пока получишь его из рук Мессии. А Иосиф старается представить дело 
так, что мессианских ожиданий вообще не существовало.

Тем не менее экстремистски настроенные, верившие в приход Мессии фарисеи стали 
объединяющим ядром для тех, чьи национальные надежды и чаяния привели их к вере 
в грядущий золотой век под царским покровительством рода Давидова. Мессианство 
представляло значительную силу во всем Средиземноморье; им пронизана четвертая 
эклога Вергилия (40 г. до н.э.). Еврейское слово «машиа», по-гречески «Христос»,
 означает «помазанный»: некто святой, царь или священник, имеющий доступ к Богу.
 В иудаизме, хотя и усиливалось представление о чем-то более божественном, 
сверхъестественном, общее поверье сводилось к тому, что явится царь из рода 
Давидова и силой подавит врагов народа.

Такая вера вспыхивала всякий раз, когда приходилось плохо. «Если бы, — говорил 
Бен Гурион, — мы не унаследовали от пророков мессианскую мечту о спасении, 
страдания еврейской диаспоры привели бы к ее вымиранию». Более того, со времен 
вавилонского пленения в VI веке до н.э. в более ранние книги пророков 
вставлялись многие новые ультрамессианские пассажи. Затем пришли хасмонеи и те, 
кто их поддерживал, сочли благоразумным допустить, что в конечном счете Мессия 
может вести происхождение и не от Давидова дома, а по левитской линии Аарона, 
как утверждал о себе новый царский дом; и вообще известное место в Числах (Числ.
 24, 17) можно толковать таким образом, что Мессией может явиться и священник, 
и лицо несвященнического звания. Во всяком случае, военные успехи хасмонеев 
представлялись знамением поддержки свыше и ободрением мучеников; война за 
освобождение конечно же была прелюдией последнего славного катаклизма. И таким 
образом с тех пор — одним из первых тому примеров была Книга Даниила — пошло 
бурное распространение мессианских, апокалиптических писаний, по-разному 
подробно распространявшихся на темы обещаний, содержащихся в библейских текстах.
 Как следствие, появился целый сонм самозваных мессий, привлекавших 
всевозможное число сторонников.

Слово «Мессия» (в русском тексте Библии «Избавитель». — Прим, перев.), 
насколько нам известно, впервые появилось в сборнике «Псалтырь», который, 
видимо, относится к 50-м годам до н.э. и который на склоне внешне помпезного 
хасмонейского правления обращает взоры на определенно ожидаемое возвращение 
Давида: «И воздал мне Господь». То же предсказание подробно излагается и во 
многих других религиозных трудах. «Сын человеческий», «надежда болеющих душой» 
создаст империю под Господним правлением, из которой будут изгнаны чужеземные 
племена. Должно возбуждать ненависть к врагам народа, и в назначенное время,