дня».

На следующий день Будда просил подаяние в Весали. Вернувшись, он последний раз 
оглянулся на этот город и отправился к деревне Бхандагама, где произнес 
проповедь о четырех вещах, понимание которых разрушает перерождения: о 
нравственности, о сосредоточении, о постижении и об освобождении. Затем он 
прошел через деревни Хаттхигама, Амбагама и Джамбугама
[271]
и остановился в Бхоганагаре. Там он говорил с монахами о четырех Великих 
Авторитетах. Согласно этому методу определения истинной сути учения доктрина 
Будды состоит не только из Дхаммы и Винаи, ее частью является также Матика, 
«списки», в которых дается систематическое изложение Дхаммы, известное как 
Абхидхамма. Это не вымысел составителя; такой подход он нашел в другой части 
Писаний, вероятно, там же, где мы находим его и сейчас, — в «Ангуттара-никае» 
(ii, 167 и далее). Это нечто вроде проверки, которую, как мы можем предполагать,
 проводила сангха, чтобы разрешить сомнения по поводу легитимации учения до 
начала формирования Канона. Существуют четыре возможности получения сангхой 
новой информации:

1) когда монах заявляет, что он слышал что-либо непосредственно от Господина 
как Дхамму или Винаю и учение Господина; тогда монахи должны изучить сутту или 
Винаю и выяснить, есть ли это там. То же самое делается:
2) если он утверждает, что слышал это от собрания сангхи в определенном месте;
3) от ряда ученых старших монахов, которые изучили Дхамму, Винаю и Матику;
4) от одного ученого старшего монаха.

Оставив Бхоганагару, Будда отправился в Паву
[272]
и остановился там в манговой роще кузнеца Чунды. Чунда устроил трапезу
[273]
, обеспечив прекрасную еду, и твердую и мягкую, и, между прочим, приготовил 
много
сукарамаддавы
.
Перед трапезой Будда сказал: «Подай мне, Чунда, сукарамаддаву, которую ты 
приготовил, и отдай сангхе остальную твердую и мягкую еду». Чунда сделал это, а 
после трапезы Будда велел ему выбросить остаток сукарамаддавы в яму, поскольку 
он не видел никого в мире, кто мог бы переварить ее так же, как Татхагата. 
Затем он сильно занемог, у него началось кровотечение, жестокие и беспощадные 
боли, но Будда, не жалуясь, внимательно и в полном сознании превозмог их и 
отбыл с Анандой в Кусинару.


По пути он подошел к дереву и, страдая, попросил Ананду расстелить на земле 
сложенную одежду. Будда просил дать ему воды из ручья, но Ананда сказал, что 
мимо только что проехали пятьсот повозок и вода стала грязной и мутной, зато 
неподалеку протекает река Какуттха (или Кукуттха), где Господин сможет попить и 
омыть свои члены
[275]
. Три раза обращался к нему Будда с просьбой, и когда Ананда подошел к ручью, 
то обнаружил, что в нем
течет
чистая вода, которую он набрал в чашу, дивясь невиданной силе Татхагаты.


Когда Будда отдыхал там, пришел Пуккуса, малла и ученик Алары Каламы, и 
рассказал, как Алара однажды, сидя под открытым небом, не заметил пятисот 
проезжающих мимо повозок, хотя был в сознании и бодрствовал. Будда ответил, что,
 когда он сам был в Атуме, там шел проливной дождь и сверкала молния, 
поразившая двух крестьян и четырех быков. Собралась толпа, и Будда, спросив, 
что случилось, получил ответ. Однако, хотя в это время он бодрствовал и 
находился под открытым небом, сам он ничего не видел и не слышал. Пуккуса был 
так поражен, что стал последователем Будды в миру и подарил ему пару золотистых 
одежд. Будда принял их, сказав: «Надень на меня одну, Пуккуса, а ты, Ананда, 
другую». Когда Пуккуса ушел, Ананда поднес одежды к телу Господина
[276]
, и они будто бы потеряли свой блеск. Они поблекли по сравнению с замечательным 
сиянием и чистотой самого Будды, который сказал Ананде, что это бывает в двух 
случаях: ночью, когда Татхагата достигает просветления, и той ночью, когда он 
достигает нирваны без остатка упади
[277]
, что и произойдет в последнюю стражу ночи в Кусинаре.

Прибыв к реке Какуттха, он искупался и попил, пришел в манговую рощу и лег на 
правый бок в позу льва, положив одну ногу на другую, думая о правильном времени 
подъема. Затем он сказал Ананде, что Чунду могут обвинить в том, что он дал им 
еду, но его угрызения совести надо успокоить, сказав ему следующее:

«
Повезло тебе, друг Чунда, очень повезло, что Татхагата принял свое последнее