в течение семи месяцев, следуя превосходнейшей стезей, и около золотистого 
холма достиг нирваны.»

В этой версии речь идет не о риши, а о тапаса — отшельнике-аскете. Его зовут 
Каладэвала, «Дэвала черный», и царь не знает, но он кормится, часто навещая 
дворец. Увидев мальчика, он улыбается, а затем плачет.

Улыбка и следующий за ней плач — очень распространенная в индийском фольклоре 
черта. Перечисленные бросающиеся в глаза отличия можно объяснить, если знать об 
источнике рассказа — сингалезском комментарии, который был переведен на пали. 
Поэтому риши становится здесь тапаса, а его имя Асита превращается в 
синонимичное Кала(дэвала)
[97]
.

Не только Зейдель и Эдмунде, но и Пишель видят в этой истории оригинал истории 
о Симеоне (Лк., ii: 22—32). Различий между ними, говорит Пишель, меньше, чем 
соответствий. Эдмунде также упоминает о явлении ангелов пастухам (Лк., ii: 
8—15) в качестве параллели к богам, резвящимся в небе. Тем не менее Асита не 
ждал Будду, он скончался не мирно, а с жалобой и не дожил до пришествия Будды. 
Усматриваемое здесь преобладание схожих мест зависит от крайне субъективных 
соображений, и об этом вопросе можно будет судить справедливо, лишь когда учтут 
все схожие истории.
На пятый день состоялась церемония наречения именем. На праздник во дворце 
пригласили сто восемь брахманов, причем восемь из них были толкователями знаков 
на теле. В день зачатия им приснился сон, и семь из них, выставив два пальца, 
пророчествовали, что тот, у кого есть такие телесные признаки, как у Бодхисатты,
 станет или властелином мира, или Буддой; но восьмой, молодой человек, родовое 
имя которого было Конданна, выставил один палец и определенно предрек ему 
буддовость. Брахманы также сказали царю, что его сын оставит мир после того, 
как увидит четыре знака: старика, больного, труп и отшельника. Поэтому на всех 
четырех направлениях царь разместил войска, чтобы предотвратить явление сыну 
этих четырех знаков.
В этом рассказе из «Ниданакатхи» сначала не говорится, каким именем нарекли 
младенца, но впоследствии там употребляется имя Сиддхаттха. В «Лалитавистаре» 
его имя Сиддхартха, «тот, чья цель совершенна»; но в позднейшем источнике и в 
«Махавасту» обычно используют имя Сарвартхасидцха — «тот, кто добился всех 
своих целей». Между этими двумя формами нет реального противоречия, поскольку 
обе значимы и несут один и тот же смысл, и модификация вполне понятна. Но в 
этом отношении мы располагаем лишь свидетельством поздних источников. Имя, 
согласно «Лалитавистаре», не означает того, что мы могли бы предположить: его 
дал Бодхисатте отец в знак того, что сам он, Суддходана, достиг всех своих 
целей. Для учеников же было естественным называть просветленного Будду таким 
титулом. Конечно, можно предположить, что простой эпитет превратился в 
собственное имя, что и легло в основу вариаций рассказа о наречении имени.

Самый яркий пример разногласий в преданиях, посвященных одному событию, можно 
видеть в четырех разных интерпретациях единственного фрагмента Писаний. В 
«Маджджхиме» Будда, описывая аскезу, которой он предавался перед просветлением, 
рассказывает, как он вспомнил, что в то время, когда его отец шакья работал, он 
сидел в прохладной тени дерева сизигии и достиг первого транса
[98]
. Когда это произошло и какой работой занимался его отец? Это вопрос, на 
который приходится отвечать комментатору, и если он не знает ответа, то должен 
его придумать. Так мы получаем объяснение в комментарии на «Маджджхиму», 
которое повторено и в «Ниданакатхе». Согласно ему в определенный день 
проводилась государственная церемония вспашки под руководством царя. Была 
тысяча плугов, сто восемь из них серебряные — для придворных, кроме одного 
золотого — царского. Крестьяне же пользовались остальными. Мальчика оставили на 
ложе за ширмами под деревом сизигия. Когда няньки отлучились, он сел с 
перекрещенными ногами, тренируя вдохи и выдохи, и достиг первого транса. Когда 
же няньки вернулись, то увидели, что от других деревьев тень ушла, но под 
деревом сизигия осталась. Когда царь . услышал об этом, он пришел туда, увидел 
чудо и поклонился своему сыну со словами: «Дорогой мой, второй раз тебе 
кланяются»
[99]
.

Согласно «Махавасту», царь, отправившись в парк со своим гаремом, взял мальчика 
с собой. В этой версии он был достаточно большим, чтобы ходить, и ушел к 
крестьянскому селению, где увидел змею и лягушку, перевернутых плугами. Лягушку 
взяли, чтобы съесть, а змею выбросили. Это очень взволновало Бодхисатту, он все 
утро просидел под деревом сизигия и достиг первого транса. Пять риши, 
пролетавших по пути из Гималаев в Виндхья, не смогли продолжать свой путь мимо 
него, и боги рассказали им, в чем причина этого. Они спустились и 
продекламировали стихи в его честь. Когда пришло время еды, мальчика не могли 
найти, но когда министры поискали, то нашли его под деревом, тень которого не 
сдвинулась; тогда царь пришел и земно поклонился ему.
В «Лалитавистаре» есть две версии, прозаическая и стихотворная, тесно связанные 
с рассказом в «Махавасту», поскольку многие из стихов и эпизод с риши совпадают.