|
вайсакхи (апрель—май)
[85]
. Но в «Лалитавистаре» это дата зачатия; кроме того, санскритский текст
содержит и много других отличий. Так, он описывает нисхождение Бодхисатты в
виде белого слона как действительное событие, непосредственно за которым
следует явно более старый стихотворный рассказ о том же событии, представленном,
однако, как сон царицы Майи. Проснувшись, она отправляется со своей служанкой
в рощу деревьев ашока и посылает за царем. Но он не может войти в рощу, пока
боги Чистого жилища не сообщают ему, что произошло. Она просит его послать за
брахманами, которые толкуют сон. Затем следует подробное описание состояния
Бодхисатты и того, как ему поклоняются неисчислимые боги и бодхисатты на
протяжении десяти месяцев.
Майя не упоминает о своем намерении пойти в Дэвадаху, она просто желает
погулять в роще Лумбини
[86]
. Она выражает свое желание царю в стихах, где говорится о деревьях сал, но в
дальнейшем прозаическом повествовании она, рожая, хватает не ветку садового
дерева, а ветку плакши. И «Лалитавистара», и «Махавасту» говорят, что
Бодхисатта вышел из ее правого бока, и специально добавляют, что ее правый бок
казался неповрежденным
[87]
. В конце концов, Бодхисатту приносят обратно не в тот же день, а на седьмой
день после рождения.
Ясно, что ни одна из форм этой легенды в таком виде не может быть воспринята
как запись реальных событий. Но почему «Ниданакатху» надо воспринимать как по
меньшей мере эскиз вероятной истории, а остальные версии игнорировать? Очевидно,
потому, что палийский текст считается старше. Это чистая иллюзия. Здесь речь
идет не о возрасте Канона, а о возрасте комментария (это совсем другое дело).
Что же до этого, у нас нет причины считать палийский текст старше, чем
«Лалитавистара». Комментарий основывается на более старом сингалезском
комментарии, который, в свою очередь, восходит к раннему индийскому материалу.
Но «Лалитавистара» также содержит более ранние материалы, и она не прошла через
процесс обратного перевода (если не считать перевод текста с народного диалекта
на санскрит). В результате язык санскритской версии часто дословно
соответствует фрагментам Палийского канона в большей степени, чем палийский
комментарий, который прошел через перевод на сингальский и обратный перевод на
пали. Легендарный и, вероятно, традиционный материал и в палийском, и в
санскритском текстах идет от более ранних комментариев, и у нас нет причины
считать один из них более достойным доверия, чем другой
[88]
.
Доктринальный аспект учения о воплощении бодхисатты или потенциального будды
включает в себя ряд очень характерных для индуистских верований черт.
Философский аспект ведийской религии развился в доктрину души
(атмана)
как предельной реальности. Атман означал и индивидуальную душу, и бесконечность
душ, заключенных в материи. Буддизму, по всей видимости, было известно только
второе значение, в том виде, в котором оно рассматривается в философии санкхьи
и джайнизма. Именно в этом значении буддисты и отрицали атман, утверждая, что
за пределами психических и ментальных элементов, составляющих эмпирического
индивида, ничего не .существует. Элементы постоянно изменяются, но никогда не
рассеиваются полностью, пока не уничтожена сила, удерживающая их вместе и
вынуждающая их возрождаться. Эта сила — жажда, стремление, желание существовать
(танха,
на санскрите —
тришна).
Со смертью индивид переселяется, переходя в новое тело и новое существование,
которое бывает в большей или меньшей степени счастливым в зависимости от суммы
хороших или дурных поступков
(карма),
совершенных им до этого. Переселение, согласно буддийской теории, может
происходить различными путями, но в случае возрождения в качестве человека
обычно должны присутствовать отец, мать детородного возраста и
гандхабба
— развоплощенный индивид, который должен переродиться
[89]
.
Самые старые повествования о родословной Будды, видимо, не предполагают, что
его рождение было в чем-то необычным. Там просто говорится, что и со стороны
матери, и со стороны отца семь поколений его предков были благородными
|
|