желаниями. 
      Обойдя стороной большие прибрежные города (Триполи, Бейрут, Сайду, Тир, 
Акку, Хайфу, Кесарию), крестоносцы от Арсуфа взяли направление на Иерусалим. По 
пути отряды Танкреда и Бодуэна Ле Бурга овладели городком Вифлеемом, где, по 
евангельским сказаниям, родился Иисус Христос. Танкред немедля изъявил 
притязания на город и прикрепил было уже свой штандарт к шпилю тамошней церкви 
Богородицы, однако из-за этого тотчас вспыхнула распря с Бодуэном Ле Бургом. 
Обстоятельства, впрочем, не позволили ей разрастись - надо было торопиться 
дальше. 
      На рассвете 7 июня 1099 г. крестоносцы подступили к Иерусалиму. Панорама 
святого города развернулась перед ними с высокой горы, которую они с того 
времени назвали Монжуа ("Гора радости"). Крестоносцы осадили город, считавшийся 
священным у народов, исповедовавших и христианство, и ислам, и иудаизм. 
Географическое положение делало Иерусалим труднодоступным для врага. Он 
расположен на высоком плато и открыт лишь с северной стороны, а с остальных 
защищен горными пропастями Кедрона и Хиннома. К тому же египетский комендант 
Иерусалима Ифтикар ад-Даула ввиду приближения франков принял необходимые меры к 
тому, чтобы надежно защитить город. Он изгнал оттуда всех жителей-христиан, 
загородил бойницы башен тюками с хлопком и сеном, наполнил городские 
водохранилища достаточным количеством воды и, напротив, распорядился привести в 
негодность все колодцы вокруг города. Стада скота были угнаны далеко в горы. 
Ифтикар даже восстановил древнеримские оборонительные сооружения. Гарнизон 
Иерусалима, правда, был невелик - в нем насчитывалось не более 1 тыс. воинов, 
но на подмогу им из Египта уже выступила большая армия под командованием визиря 
аль-Афдала. 
      Охваченные религиозным воодушевлением, крестоносцы втайне надеялись, что, 
едва только они приблизятся к Иерусалиму, его укрепления падут сами собой. 
Начиная с 12 июня рыцари несколько раз пытались взять город приступом, но 
безуспешно. Пришлось приступить к осаде, а она затянулась на пять недель. Для 
овладения иерусалимской твердыней с ходу у крестоносцев недоставало сил: 
пригодных к бою, как они считали сами, у них было не более 12 тыс., "да к тому 
же, - пишет Раймунд Ажильский, - у нас имелась масса калек и бедняков. Рыцарей 
же в нашей рати было 1200 или 1300 и, как я полагаю, не более". На первых порах 
заметно сказывалась также нехватка лестниц и прочих осадных приспособлений, в 
особенности метательных орудий. 
      На помощь рыцарям явились генуэзцы и англичане: несколько кораблей 
причалило в Яффе, которую египтяне, избегая боя, сразу эвакуировали. Купцы 
привезли воинам Креста хлеб и вино, а также веревки, гвозди, топоры и другие 
орудия и строительные материалы, необходимые для того, чтобы смастерить осадные 
башни, стенобитые орудия - тараны и лестницы. Вскоре, однако, фатымидский флот 
блокировал гавань Яффу. И так как египетские морские силы обладали явным 
превосходством, то вступать в сражение с ними было делом безнадежным. 
Генуэзские и английские суда крестоносцы разобрали, а их части использовали для 
осадных построек. 
      Несмотря на битву за общую, казалось бы, притом конечную цель, вожди не 
прекращали взаимных усобиц. Пришлось вмешаться священнослужителям, чтобы 
утихомирить раздоры соперников, деливших шкуру еще не убитого медведя. Вновь 
были инсценированы пророческие видения: на этот раз находившимся в 
экстатическом возбуждении воинам "явился" епископ Адемар де Пюи, напомнивший им 
о необходимости единения в борьбе за Святой Град. 8 июля церковники объявили 
пост, устроили Крестный Ход вокруг Иерусалима. Процессии босых крестоносцев 
двинулись к Масличной горе. Петр Пустынник и другие священнослужители 
произнесли здесь пламенные проповеди, дабы возбудить рвение воинов. 
      13-14 июля крестоносная рать предприняла новые попытки штурма. К стене 
придвинули две огромные осадные башни, находившиеся под начальством Готфрида 
Бульонского и Раймунда Тулузского. Башни были собраны из коротких бревен и 
прикрыты сырыми кожами. Тщетно! Едва крестоносцы начали придвигать башни к 
стенам, со всех сторон полетели камни, пущенные из метательных орудий, и стрелы,
 бесчисленные, как град. Битва шла без каких-либо признаков победы. "Когда наши,
 - рассказывает хронист-очевидец, пододвинули орудия к стенам, оттуда [т.е. со 
стен. - М. З.] стали не только бросать камни и пускать стрелы, но и сбрасывать 
стволы деревьев и зажженные пуки соломы; потом они [сарацины. - М. З.] начали 
кидать в наши орудия просмоленные, намазанные воском и серой деревяшки, 
обертывая их в горящие тряпки... Они были со всех сторон... еще утыканы 
гвоздями для того, чтобы, куда бы ни попадали, цеплялись и, цепляясь, 
воспламеняли бы [лестницы и метательные орудия]. Деревья же и солому кидали, 
чтобы хоть пламя остановило тех, кого не могли сдержать ни меч, ни высокие 
стены, ни глубокий ров". Воздавая всяческие хвалы бесстрашным крестоносцам, 
латинские хронисты не могут вместе с тем скрыть и правду о стойкости арабских 
защитников города. "Сарацины, - пишет Фульхерий Шартрский, - стали действовать 
против них [крестоносцев. - М. З.] и поливали кипящим маслом и жиром и 
пылающими факелами упомянутую башню и рыцарей, которые в ней находились. И 
таким образом для многих сражавшихся с той и с другой стороны наступала смерть 
быстрая и преждевременная". 
      Наивысшего ожесточения приступ достиг 15 июля. Около полудня атакующие 
ворвались в Иерусалим, и вскоре город пал. Захватчики понесли огромные потери - 
и во время длительной осады, и в дни самого приступа - под градом камней, стрел,
 от пламени снарядов с греческим огнем, которые обрушивали на головы осаждавших 
египетские воины. 
      Особенно мужественное сопротивление оказали захватчикам арабы, 
оборонявшие мечеть аль-Акса, или, к