хрониста, каждый седьмой 
крестоносец умирал голодной смертью. Воинам не помогли мясо, фрукты и вино, 
которые по просьбе легата Адемара им прислал с Кипра находившийся тогда там 
греческий патриарх Иерусалима Симеон. Патриарших даров хватило только на 
короткое время. А жители близлежащих районов - армяне, греки, сирийцы 
(христиане разных толков - это их явились крестоносцы "освобождать" от ига 
иноверцев!) - соглашались продавать продукты питания лишь по спекулятивным 
ценам. Норманнский рыцарь, участник осады Антиохии, приводит целый прейскурант 
таких очень высоких, с его точки зрения, цен на хлеб, кур, яйца, орехи, вино, 
ослиные туши и пр. "И многие из наших, - рассказывает он, - даже умерли там, 
так как не имели средств, за счет которых могли бы покупать так дорого". Те, 
кто до сих пор, не заботясь о последствиях, хищнически разорял пригороды 
Антиохии, теперь пожинали плоды своих разбоев. 
      Настроение рыцарей и бедняков довольно быстро сникло. Самые малодушные 
стали покидать войско. Январским утром 1098 г. из лагеря исчез Петр Пустынник 
(он еще в Константинополе примкнул к рыцарям), а с ним - его закадычный 
приятель виконт Гийом Плотник (уже бежавший однажды из Испании) и др. В погоню 
за беглецами снарядили Танкреда и дезертиров вернули, причем виконта заставили 
даже поклясться, что он сохранит стойкость до конца предприятия. Однако "чахлое 
малодушие" продолжало "вытекать из нашего войска", как писал об этом 
провансальский хронист Раймунд Ажильский, укорявший беглецов: своим поведением 
они не только сокращали численность осаждавших, но и подавали дурной пример. 
      Правда, с Запада начали прибывать подкрепления. Словно почуяв предстоящую 
поживу, к Антиохии с берегов Атлантики и Западного Средиземноморья двинулись на 
своих судах купцы и пираты. В ноябре 1097 г. в гавани св. Симеона бросили якорь 
14 генуэзских кораблей; в марте 1098 г. причалили 4 английских корабля под 
командованием Эдгара Этелинга. Зайдя по пути в Константинополь, он погрузил на 
борт осадные орудия и материалы для их сооружения. На этих судах прибыл также 
отряд воинов из Италии. Крестоносцев поспешил выручить и Гинимер Булонский (из 
Александретты). Сами же они начали окружать Антиохию осадными башнями. 
      Однако и Яги-Сиан обратился за подмогой к другим сельджукским владетелям. 
В частности, он отправил сына Шамс ад-Дина к Дукаку Дамасскому, и тот выслал к 
Антиохии крупные силы. В открытой схватке тяжеловооруженные рыцари-крестоносцы 
обнаружили превосходство над противником: сельджукам не удавалось пустить в ход 
легкую кавалерию. В конце декабря 1097 г. войско Дукака было разбито вблизи 
Албары соединенным двадцатитысячным отрядом Боэмунда Тарентского и Роберта 
Фландрского, которые в поисках продовольствия предприняли тогда рейд к югу от 
Антиохии. Победители при этом понесли серьезные потери: выдвинувшийся вперед 
отряд Роберта Фландрского был окружен и едва не уничтожен. Ограбив два селения, 
крестоносцы вернулись в лагерь под Антиохией без особых успехов по части 
пополнения съестных запасов. Немного позднее, в феврале 1098 г., крестоносцы 
сумели отразить около Железного моста и натиск войска, двинутого эмиром 
Рудваном Халебским, с которым Яги-Сиан, до того враждебный ему, подписал мир. 
Сельджуков принудили к отступлению. Главную роль в этих частичных победах над 
ними сыграл Боэмунд. Он проявлял всю свою энергию и способности полководца: 
ведь князь Тарентский твердо рассчитывал, что Антиохия будет принадлежать 
только ему! 
      И все же позиции замерзавших от холода крестоносцев явно ослабевали. Не 
хватало фуража. В лагере осталось всего 700 коней - остальные сдохли 
      Бароны попытались использовать в интересах Крестового похода противоречия 
между сельджуками и фатымидским Египтом. В начале марта 1098 г. под Антиохию 
оттуда прибыли послы визиря аль-Афдаля. Однако египетский халиф предложил 
главарям крестоносцев совершенно неприемлемые для них условия: раздел Сирии и 
Палестины, при котором Иерусалим остался бы за Египтом. Бароны отклонили эти 
предложения, но решили, впрочем, продолжать переговоры в Каире. Туда вместе с 
послами аль-Афдаля отбыли и уполномоченные крестоносцев. Их предводители 
надеялись заключить с Египтом договор о союзе против сельджуков. 
      Как видно из этих фактов, религиозные соображения не мешали крестоносцам 
вступать в явно недозволенные, казалось бы, для убежденных противников ислама 
дипломатические отношения. Но... вера - верой, а реальные политические выгоды 
все же превыше всего! Интересно, что Раймунд Ажильский, сообщающий об этих 
переговорах, чтобы как-то их оправдать, утверждает, будто египетский султан 
принял-де меры в пользу христиан и об этом крестоносцев якобы известили его 
послы 
      Любопытна и другая деталь совсем иного порядка: как ни бедствовали тогда 
воины христовы, их алчность не уменьшилась. Провансальский хронист рассказывает,
 что на следующее утро после того дня, когда сельджуки похоронили на кладбище 
за Оронтом своих воинов, убитых в схватке с франками (март 1098 г.), рыцари 
кинулись туда и поснимали драгоценности с трупов! 
      
      Затруднениями рыцарских отрядов тотчас воспользовался Боэмунд Тарентский, 
давно уже мечтавший водвориться князем в Антиохии. Теперь он целиком обратил 
свои помыслы к овладению этим городом. Прежде всего князь Тарентский постарался 
хитростью отделаться от опеки василевса. Орудием его политики по отношению к 
крестоносцам служили греческие военные силы под командованием великого 
примикирия Татикия, находившиеся в лагере под Антиохией. Татикий мог помешать 
осуществлению проектов норманнского князя: ведь цель пребывания греков вместе с 
крестоносцами состояла отнюдь не в том, чтобы оказывать им помощь, как это 
предполагалось официальными соглашениями. Греческие воинские отряды были 
слишком немногочисленными для серьезной поддержки. Главной задачей Татикия 
являлось оберегать интересы Византийской империи: в каждом отдельном случае, 
при каждом успехе крестоносцев требовать от главарей возвращения самодержцу 
городов,