стыми кочевниками. Особая неустойчи-
вость моноспециализированного кочевого оленеводства приводит к тому, 
что хозяйственной стратегией в его рамках становится максимизация поголо-
вья скота, а в более широком контексте — стремление к дополнительным ис-
точникам существования. Однако эта максимизация не имеет ничего общего с 
той, которую Барт предполагает для номадов Среднего Востока. Е. цели не 
накопление капитала в виде скота, а в первую очередь поддержание традици-
онной экономики в специфической экологической обстановке. 

Присущие любым номадам, в том числе и чистым, второстепенные 
виды хозяйственной активности были на Севере связаны с присваивающей 
деятельностью (охотой и особенно рыболовством). И в северном евразий-
ском типе известно полукочевничество, но в весьма специфической форме, 
заключающейся в 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 



 

Основные типы кочевого скотоводства 119 

более или менее органическом сочетании оленеводства с присваи-
вающим хозяйством. Например, известны группы европейских ненцев и чукчей, 
ведших смешанное хозяйство и сочетавших выпас оленей (в среднем по 
100—150 голов на хозяйство) с охотой на морского зверя и рыболовством 
(Маслов, 1935: 111—115; Ковязин, 1936: 3; Народы Сибири, 1956: 902). Инте-
ресно, что в целом занятия охотой и рыболовством также ограничивали 
подвижность, и перекочевки упомянутых групп были короче и меньше, чем 
чистых оленеводов. Но все же оленеводство не знало того разнообразия пе-
реходящих одна в другую форм скотоводческого хозяйства, которые присущи 
номадизму других типов. 

Экологическая специфика тундры такова, что оленеводство занимает в 
ней доминирующее положение. Рост поголовья домашних оленей ведет к со-
кращению диких и к соответствующим трудностям для охотничьих групп 
(Гурвич, 1977: 52). С развитием оленеводства дикий олень вытеснился из 
различных областей тундры, и в настоящее время в значительном числе со-
хранился только на Таймыре и в низовьях Индигирки и Колымы, где охота 
на него была основным занятием коренного населения (Друри, 1949: 25; 
Крупник, 1976а: 65; Симченко, 1976: 4), но и там его поголовье быстро со-
кращается. Поэтому в данном случае нельзя говорить про совместную ути-
лизацию одной зоны. Экономика кочевников подрывала экологическую ос-
нову экономики охотников. 

По существу кочевое оленеводство в тундре могло бы занимать не 
только доминирующее, но и монопольное положение. На самом деле это не 
так (Семериков, 1933: 9—11). Если не считать выходцев из осед-
ло-земледельческих обществ юга, кочевники делили тундру с охотни-
чье-рыболовческими группами, лишь в ограниченных размерах практико-
вавшими разведение оленей, — нганасанами, тундровыми энцами, неко-
торыми северо-якутскими группами, юкагирами, которые занимали тундру 
от Енисея до Колымы. Число оленей у них было выше, чем у охотников 
тайги, но значительно ниже, чем у кочевников-оленеводов. Так, у нганасан 
в бедных хозяйствах было не более 50 голов оленей (Попов 1948: 55 у 
тундровых юкагиров в бедных - до 10—20 голов, -богатых - 
100-150 голов (Гурвич, 1975: 58), у северных якутов - 



120 Глава I. Номадизм как особый вид производящей экономики 

 

в бедных до 20, в богатых — от нескольких сот до тысячи голов (Гурвич, 
1977: 50). 

Однако в экологическом отношении сосуществование этих групп с 
кочевниками-оленеводами было основано не на принципе ниши, а на прин-
ципе анклава. Ниша не обязательно связана с пространственной разделен-
ностью в данной экологической зоне; анклав ее подразумевает. Анклав, в 
данном контексте, означает компактную определенную территорию в эко-
логической зоне, хозяйственная утилизация которой обладает сущест-
венной спецификой по сравнению с другими аналогичными территориями. 
При этом группы, утилизирующие такой анклав, занимают в нем монополь-
ное положение. 

Перекочевки номадов Северной Евразии в соответствии с четкими се-
зонными изменениями имели стабильный, линеарный, меридиональный ха-
рактер. Наличие кормов является важнейшим критерием отбора как 
зимних, так и летних пастбищ. Дополнительным критерием выбора 
летних пастбищ служили возможность заниматься другими, вспомогатель-
ными видами хозяйственной деятельности и количество гнуса. Номады 
Северной Евразии проводили 4-5 месяцев на зимних пастбищах, 2 – на летних 
и 5 – 6 – в пути между ними.