лючалась прямо в противо-
положном. Именно неразвитое общественное разделение труда в случае не-
обходимости делало из каждого рядового кочевника воина-всадника. Толь-
ко это обстоятельство позволяло кочевникам, несмотря на их сравнитель-
ную малочисленность, мобилизовывать достаточно большие армии. Мам-
люки были совсем другими. Большинство их было вырвано из племенной 
среды, продано в рабство и доставлено в страны ислама в очень раннем 
возрасте. Их высокие военные качества были связаны со специальным обу-
чением, а не с их этническим и кочевым происхождением. Иногда военная 
подготовка и вооружение мамлюков использовали некоторые кочевые тра-
диции, но и в этом отношении мамлюкская система обладала многими ори-
гинальными чертами (Amitai-Preiss, 1995: 214 ff.; Smith, 1997: 255 ff.). 

Другим важным элементом военной системы в рассматриваемых ре-
гионах были племена, по преимуществу, хотя и не исключительно, зани-
мавшиеся кочевым скотоводством. Следуя Ибн Халдуну и Роберу Монте-
ню, Эрнест Геллнер предложил модель ближне-средневосточного истори-
ческого процесса, очень элегантную в своей простоте, но, на мой взгляд, 
слишком простую, чтобы быть полностью принятой. «Создается впечатле-
ние, — писал ученый, — что в основном массиве исламских стран, распо-
ложенном между Центральной Азией и атлантическими берегами Африки, 
все время разыгрывалась одна и та же ограниченная колода карт. Страны 
были различными, колода — постоянной» (Gellner, 1981: 99). По его мне-
нию, для всех этих стран был характерен далеко не мирный симбиоз пле-
мен с базировавшимися в городах правительствами. В то время как страны 
северного Средиземноморья 



Кочевники в истории оседлого мира 487 

пошли по феодальному пути развития, основанному на обособлении прави-
телей и воинов от крестьян, относительная сила скотоводов в странах вос-
точного и южного Средиземноморья привела к возобладанию в них «пле-
менной альтернативы». 

Геллнер задал остроумный вопрос, на который, по его собственному 
признанию, он так и не нашел ответа: почему в странах Ближнего и Среднего 
Востока никогда не родился Ибн Вебер, написавший бы «Хареджитскую 
этику и дух капитализма»? Один из возможных ответов, конечно, заключа-
ется в политической нестабильности рассматриваемых регионов, к которой 
кочевники приложили немалую руку. Можно даже развить мысль Геллнера 
дальше и объяснить нестабильностью отсутствие в них реальных аналогов 
раннекапиталистической этики. В то время как протестанты в странах севе-
ро-западной Европы в соответствии с доктриной предопределения размыш-
ляли, были ли они избраны Богом или нет, их мусульманские современники 
в странах Магриба были озабочены более земными проблемами. Они спра-
шивали себя, будут ли они ограблены завтра утром или же им удастся избе-
жать этой участи? 

Все дело в том, однако, что политическая нестабильность на Ближнем 
и Среднем Востоке была относительной. В одни периоды она ощущалась 
гораздо более остро, чем в другие. На протяжении столетий многие цен-
тральные правительства в этих регионах вполне эффективно контролировали 
бедуинов и других кочевников, во всяком случае эти правительства были 
способны ограждать свои собственные государства от их агрессивных по-
ползновений. Достаточно сослаться на пример Османской империи. Кроме 
того, вторжения кочевников могли быть повторяющимися, но их последст-
вия таковыми не были, и далеко не все эти вторжения были более деструк-
тивными, чем войны между оседлыми государствами. 

На мой взгляд, сама дискуссия о роли кочевников в историческом 
процессе на Ближнем и Среднем Востоке должна принять иной характер. 
Во-первых, проблема стагнации и заблокированного развития ощутима 
лишь для тех, кто полагает, что западноевропейская модель была естест-
венной и для других регионов 



488 Послесловие к третьему изданию 

 

и что страны Ближнего и Среднего Востока также развивались в направле-
нии к индустриальному обществу, вот только где-то и когда-то случился 
сбой. Отсюда их стремление найти виновных за отклонение от предопреде-
ленного пути развития Во-вторых, мы должны признать, что не столько 
присутствие кочевников определило некоторые важные особенности осед-
лых исламских обществ в рассматриваемых регионах, сколько сами эти 
особенности сделали кочевников столь важным фактором в их функциони-
ровании. Если не рассматривать «европейское чудо» в качестве эталона и 
допустить, что исторический процесс принимал различные формы и на-
правления, то надо обр