. Я жду уже несколько дней 
возможности поговорить с тобой, но ты видел сам, как твоя царица мешала мне». 
«Я прошу тебя, Геминий, если ты хочешь остаться мне другом, не порочить моей 
жены. Достаточно и того, что мы слышим из Рима от наших врагов. Что ты имеешь 
мне сказать против Клеопатры? Она приняла тебя, как дорогого гостя, а ты 
позоришь ее в моих глазах!» Геминий терпеливо выслушал товарища. Он лучше 
любого другого знал, что спорить с Антонием следует, только приводя 
неопровержимые доказательства и факты. Как можно мягче он попытался возразить: 
«Ты не замечаешь Антоний, как я, твой самый близкий друг, с первой минуты 
своего приезда стал объектом постоянных насмешек и откровенных издевок со 
стороны твоей жены». «Ах, Геминий, ты слишком придираешься к ней. Это шутки, 
пусть немного обидные, но просто шутки. Она ничего не имеет против тебя. Может 
быть, только чуть ревнует к тому, что ты можешь быть посланником Октавии. Тогда 
ее обида обоснованная». «Хорошо, Антоний, но ты не мог не заметить, что на всех 
пирах мне отводятся оскорбительно низкие места в твоей парадной зале. Я терпел 
только потому, что ждал возможности поговорить с тобой на трезвую голову, хотя 
это оказалось очень затруднительным». Антоний гневно взглянул на друга: «Ты 
говоришь, как враг, а не как мой ближайший друг. Ты что вслед за очернителями 
из Рима считаешь, что становлюсь пьяницей и не способен рассуждать трезво?» 
Неожиданно в залу вошла Клеопатра.
   Геминий отметил, что царица очень изменилась с того времени, как он видел ее 
в последний раз несколько лет назад. Из невысокой хрупкой женщины она 
превратилась в величественную матрону с высокомерным, грозным взглядом. Она 
всегда любила простую греческую одежду, подчеркивая это даже в собственных 
портретах, украшающих монеты. Сейчас же на ней было более чем роскошное 
парадное платье, расшитое дорогим жемчугом. Жемчуг был и в волосах, и на шее 
царицы. Огромные жемчужины украшали тяжелые серьги.
   Казалось, все дары раковин Красного моря был собраны только для того, чтобы 
украсить Великолепную. Самый модный и дорогой камень царица носила без 
малейшего трепета и самолюбования. Просто потому, что только он был достоин 
Неподражаемой.
   Антоний вскочил со своего места, приветствуя царицу, и сопроводил ее на ложе 
рядом с собой. «Я могу присутствовать при вашей беседе, Антоний?» – Клеопатра 
любезно улыбнулась гостю. «У меня нет секретов от Царицы царей, любовь моя». 
Геминий поморщился: «Я хотел говорить наедине с тобой, Антоний». Клеопатра 
вновь улыбнулась без тени смущения:
   «Я могу сделать из этого неприятный для меня вывод о том, что ты говоришь 
что-то порочащее меня. А ведь ты друг и должен поддерживать Антония, а значит, 
и меня. Почему же ты боишься моего присутствия при вашем разговоре?»
   «Я не боюсь ничего, царица, – воин едва сдерживался. Клеопатра была 
неприятна ему всегда. Сейчас же она открыто показывала свою неприязнь, а 
Антоний потворствовал ей. – Я не боялся никого и никогда. Тебя же в особенности.
 И я хочу сказать тебе, царица, будет лучше, если ты вернешься к себе в 
Александрию. Антоний должен разобраться с собой и с Римом. Оставь его на 
некоторое время, и ты сможешь, может быть, вернуться. Он должен решить свои 
проблемы без тебя». Антоний замер. Реакция Клеопатры могла быть непредсказуемой.
 Но царица только усмехнулась: «Что ж, римлянин, это хорошо, что ты сумел 
сказать правду без пытки!»
   Вернувшись в Рим, Геминий объявил друзьям Антония, что их дело проиграно.
   Поздней осенью 32-го г. Октавиан был избран верховным главнокомандующим. Все 
население Италии принесло ему торжественную присягу. А в 31 г. он и его друг 
Мессала получили консульство.
   Теперь были все основания сделать решающий шаг в борьбе против владычицы 
Востока.
   С соблюдением всех религиозных церемоний, по правилам старинных традиций 
была объявлена война. Не Антонию, как все предполагали, а Клеопатре.
   Морская битва, которая решила исход последующей войны, состоялась у мыса 
Акция, в Эпире. Флот Антония потерпел сокрушительное поражение. Долгих два 
месяца Антоний готовил корабли и нарвался на эскадру Октавиана, едва выйдя в 
море. Удалось сохранить только часть кораблей, которые увозили чудом уцелевших 
Антония и, по-видимому, Клеопатру, хотя свидетелей ее присутствия не было.
   Через некоторое время они вернулись в Александрию, преследуемые победителем. 
Октавиан не спешил, исход войны для него был предрешен. Он терпеливо и с 
интересом наблюдал, как будут вести себя его противники. Он как будто предлагал 
им предпринять какие-нибудь шаги для своего спасения и тем самым унизить их. То 
ли в противоречие Октавиану, то ли от безысходности, но Антоний с царицей 
окунулись, как и раньше, в мир пиров и забав. Выглядело это как насмешка над 
тем, кто чувствовал себя триумфатором. При египетском дворе возник «Союз 
Живущих Бесподобно». Клеопатра бросала последний вызов неприятелю.
   Она даже пыталась вступать в переговоры с Октавианом, но условия Рима были 
столь неприемлемы для нее, что она отказалась от мирного решения конфликта.
   В Египте царило удивительное спокойствие. Народ, поверив в величие царицы, 
готов был встать на ее защиту. Она вдруг приобрела необычайную популярность в 
своей стране, но не воспользовалась этим. Политический опыт подсказал, что 
опираться на силы только Египта бессмысленно. Армия Рима имела подавляющее 
большинство воинов. Война принесла бы стране только очередные бедствия, 
разорение и гибель. Ни она, ни дети не смогли бы удержаться на троне. А 
сохранение и передача по наследству власти было главной целью ее жизни.
   Для того чтобы быть уверенной в будущем своих детей, Клеопатра предприняла 
решительный, но совершенно неожиданный шаг. В тайне даже от Антония она послала 
скипетр и царскую диадему Октавиану, прося его назначить царем Египта одного из 
ее