ак очередной приступ ревности возлюбленной.
   Антоний кривил душой. Повод ревновать был. Клеопатра еще не знала, какие 
слова были произнесены в ее адрес при встрече двух триумвиров. Октавиан, не 
скрывая презрительной усмешки, открыто сказал: «Бросай египетскую шлюху. Пора 
заниматься делами, Антоний. Забудь ее». Антоний промолчал. Он не сказал ни 
слова в защиту той, которая рожала, может быть, в эту минуту его детей.
   Отец близнецов всеми мыслями ушел в большую политику. Он, казалось, 
действительно забыл о своем экзотичном увлечении, и после примирения триумвиров 
последовал новый передел провинций. Роль Лепида в триумвирате была уже 
настолько незначительна, что ему отвели только область Африки. Италия 
по-прежнему была общим владением, так как там находился Рим – столица 
государства. Антоний добился своего – он получил право вербовать в Италии 
легионеров. Кроме этого, Антоний вновь получал восточные области. Узнав об этом,
 Клеопатра немного успокоилась, ведь это означало, что Антоний должен будет 
время от времени появляться в Египте.

   Брак с Октавией
   Одновременно с этим положительным сообщением пришло в Александрию и другое: 
в целях скрепления достигнутого мира овдовевший Антоний давал брачную клятву 
сестре Октавиана, молодой прекрасной Октавии. Бракосочетание состоялось в Риме 
осенью 40-го г.
   Клеопатра, узнав об этом, устроила страшную сцену, в которой была подобна 
раненой тигрице. Она металась по дворцу, вселяя ужас в слуг, а потом вдруг 
утихла и позвала свою служанку, которая, по слухам, владела приемами особого 
гадания.
   Результат разговора со служанкой стал неожиданным для всех – Клеопатра 
успокоилась внешне, но мобилизовала все свои внутренние силы для борьбы с новой 
соперницей.
   Октавия слыла настоящей красавицей и в этом могла поспорить с Клеопатрой. 
Особенно славилась она прекрасными волосами. Когда была жива Фульвия, Клеопатре 
не составляло труда казаться царицей наслаждений. Но новая жена Антония была ее 
ровесницей и являла совершенный образ соперницы.
   «Чудо, а не женщина», – так говорили все, кто общался с Октавией, 
очарованные ее чистотой. Она обладала типично римской красотой – с белой, 
подобной мрамору, кожей, стройным станом, высокой грудью и длинными стройными 
ногами. Ничего такого Клеопатра не могла ей противопоставить. Она была всего 
лишь маленькой смуглой азиаткой. Правда, веселой, энергичной, стремительной в 
движениях, которая умело пользовалась косметикой и великолепно одевалась.

   Умом Октавия не уступала царице и тоже любила проводить вечера в обществе 
известных литераторов. Другом ее брата был знаменитый Меценат, поддерживавший 
людей искусства. Именно по его просьбе один из приближенных Октавии поэтов 
написал целую оду волосам красавицы.
   Октавия была скромна, тиха, преданна дому, мужу и семье. Она была ласкова и 
доброжелательна со всеми. В ней воплотился идеал римской женщины, и этого 
Антоний не мог не заметить.
   От первого мужа, недавно умершего, у Октавии осталось двое детей. Молодого, 
веселого, красивого Антония она полюбила искренне и нежно. На свадьбу 
влюбленный Антоний преподнес невесте драгоценную жемчужину редкой красоты. Да 
она и сама была подобна жемчужине. Ее бесконечное терпение, нежность, 
деликатность через некоторое время превратили необузданного Антония в кроткого 
ягненка. Прекратились вдруг бесконечные оргии, привычные попойки в кругу друзей.
 При этом Антоний казался вполне счастливым. Он не грубил ни жене, ни кому-либо 
в ее присутствии. Он не сквернословил, не впадал в гнев, боясь оскорбить слух 
жены неприятным словом. Она вела себя естественно, не вторгаясь во внутренний 
мир мужа, меняя его ненавязчиво, мягко.
   Клеопатра возмущалась: «Со дня смерти первого мужа Октавии не прошло и года, 
а она уже готова упасть в объятия Антония». В письмах Антонию она упрекала его 
в том, что он готов заботиться о детях Октавии, забыв о своих родных маленьких 
Александре и Клеопатре. Царица недоумевала, как мог Антоний променять ее на эту 
тихую обычную женщину. И действительно, Октавия была полной противоположностью 
чувственной, любящей роскошь, изобретательной в увеселениях, соблазнительной и 
коварной Клеопатре.
   Горькое время наступило для царицы Египта. Ее мучили раненая гордость, 
сомнения, ощущение необыкновенной пустоты, когда бесцельно проходят дни, месяцы,
 годы.
   Однако Октавия была просто женщиной, а значит, сколь бы умна и 
изобретательна она ни была, у нее должны были быть какие-то слабости. А значит, 
надо только ждать. Ждать долго, с неослабевающим упорством и терпением.
   К сожалению, царица Египта была одинока в своем негодовании. Новый союз был 
воспринят Римом как залог окончания гражданской войны и начало долгожданного 
мира.
   Вскоре в семьях бывших соперников, а теперь родственников праздновали 
радостное событие. Одновременно было объявлено о беременности Скрибогии, жены 
Октавиана, и молодой Октавии. Новая жена Антония, зная о детях Клеопатры, 
поспешила обрадовать мужа рождением младенца.
   На эту новость откликнулся сам великий Вергилий, увидев в двойном рождении 
начало золотого века. Стихи его звучали почти пророчески. Правда, в новой поэме 
не прослеживалось четко, кого имеет ввиду Вергилий, когда говорит о великом 
властителе. Октавиан лично редактировал поэму. Главной же мыслью поэта было 
желание мира для поколения, порядком уставшего от войн.
   Клеопатра в дни чтения поэмы была особенно подвержена пессимизму. Грозу 
метали ее черные глаза. Мало кто решался войти в покои царицы, когда она 
пребывала в таком настроении. Единственный, кто спокойно входил к Клеопатре, 
кто мог успокоить ее и вселить надежду на возобновление отношений с Антонием, 
кто был посредником в делах Клеопатры, кто время от времени имел право 
письменно дать совет Антонию, как следу