ть лет верховная власть. Это давало право назначать 
сенаторов и магистратов, издавать законы, устанавливать налоги, чеканить монету.
 Им же принадлежала на пять лет высшая судебная власть. Права апелляции не имел 
никто из осужденных.
   С этого момента начинается безудержная череда «законных» убийств и 
конфискаций. За голову каждого осужденного назначалась крупная награда. Рабам, 
кроме денег, была обещана свобода. Всячески поощрялись доносы родственников 
друг на друга. Предоставление убежища, укрывательство преследуемых карались 
смертной казнью.
   Те, кто мог трезво оценивать ситуацию, видели страшные признаки разложения 
римского общества. Расторгались родственные связи, узы дружбы. Дети доносили на 
родителей, рабы – на господ, жены – на мужей. Может быть, в шутку, а может, и 
всерьез говорили о трех степенях предательства: первое место занимали сыновья, 
стремившиеся с помощью предательства получить наследство, затем шли рабы, 
вольноотпущенники.
   Аппиан рассказывал в своих письмах о примере отношения к родственникам, 
который подавали сами триумвиры: «Первым из приговаривавших к смерти был Лепид, 
а первым из приговоренных – брат Лепида Павел. Вторым из приговаривавших к 
смерти был Антоний, а вторым из приговоренных – дядя Антония Луций. В свое 
время Луций и Павел высказались за объявление Антония и Лепида врагами 
отечества».
   Октавиан держался за остатки порядочности дольше всех, но под воздействием 
Антония включил все же в списки своего недавнего друга и союзника Цицерона.
   «Божественный юноша», как его называл сам Цицерон, предал своего покровителя.

   Страшной была кончина великого философа. Он бежал от приговора в свою 
формийскую виллу. Здоровье не позволило ему предпринять более длительного 
путешествия. Вскоре в окрестностях Формианума появились люди Антония во главе с 
центурионом Герением и военным трибуном Попилием, которого Цицерон когда-то 
удачно защищал против обвинения в отцеубийстве. Надо было снова бежать, и рабы 
понесли носилки глухими дорожками через рощу к морю. Когда картельный отряд 
ворвался в усадьбу Цицерона, его там уже не было. Но один из вольноотпущенников 
Квинта указал преследователям путь. Попилий занял выход из леса, а Геренний 
бросился искать беглеца по дорожкам. Когда Цицерон увидел бегущих за ним людей, 
он приказал рабам остановиться и опустить носилки на землю. Подперев по своему 
обыкновению подбородок левой рукой, он пристальным взглядом смотрел на палачей. 
Его запущенный вид, отросшие волосы и изможденное лицо внушали сожаление. 
Большинство присутствующих отвернулись, когда убийца подбежал к носилкам. 
Цицерон вышел из носилок, покорно опустил голову и сказал: «Сюда, ветеран, и 
если ты хоть это хорошо умеешь – руби!» Однако палач оказался неумелым. Голова 
Цицерона упала только после третьего удара. Герений отрубил еще и правую руку, 
которой Цицерон писал свои речи против Антония.
   Цицерон был убит 7 декабря 43 г. Ему шел 64-й год. Убийцы доставили его 
голову и отрубленную руку Антонию в тот момент, когда тот проводил народное 
собрание на Форуме. Антоний был в восторге от увиденного и выплатил обещанную 
награду в десятикратном объеме. По рассказам, он поставил отрубленную голову 
Цицерона на свой обеденный стол, дабы досыта насладиться этим зрелищем. А его 
жена Фульвия, вдова Клодия, колола язык оратора булавками. Затем и голова, и 
рука Цицерона как некие трофеи были водружены для всеобщего обозрения около 
ростр. Римляне отнеслись к этому с ужасом, но все же шли смотреть на кровавое 
зрелище. Такой страшной участи удостоился знаменитый оратор, писатель, 
государственный деятель, торжественно увенчанный в свое время в римском 
народном собрании почетным титулом отца отечества.

   Снова голод
   Между тем союз триумвиров креп. И не только политические и военные связи 
способствовали этому. Согласно римской традиции Октавиан заключил брак с 
падчерицей Антония Клодией. Еще одна римская женщина стала заложницей 
политических игр.
   У Клеопатры было собственное мнение о созданном союзе троих. Главному из 
триумвиров Октавиану она нисколько не доверяла. Он был главным соперником ее 
сына. Значение наследия Цезаря сильно возросло после признания его богом. Это 
был первый случай в Риме, после Ромула. Как ни абсурдно это выглядело, 
обожествление было на руку Клеопатре. Ведь теперь и ее сын, Цезарион, был 
обожествлен. Октавиан, правда, тоже называл себя теперь «сыном божественного 
Юлия».
   Интересно, но об Антонии она не высказывалась вслух, скрывая свой взгляд на 
этого человека.
   Тем временем Кассий вновь обратился за помощью к Клеопатре. Ему требовалась 
поддержка в неизбежной войне с цезарианцами. Клеопатра не удивилась этой 
настойчивости. К кому еще обратиться Кассию? Он забыл (или сделал вид, что 
забыл) старые обиды и все же поклонился опять гордой египтянке.
   И вновь после длительного размышления Клеопатра отказала. Она, конечно, не 
верила пока и триумвирам, но они недавно выразили ей глубокую благодарность за 
поддержку Долабеллы в войне против Кассия. Кроме этого, триумвират признал 
официально Цезариона законным царем Египта и соправителем Клеопатры.
   С другой стороны, Серапион признал Арсиною законной царицей на Крите, и это 
совсем не нравилось Клеопатре.
   Самой главной причиной, наверное, все же был новый неурожай. Боги 
отвернулись от Египта. Второй голо