ествлением правителей. Так было 
и при Птолемее, и при его царственной дочери Клеопатре.
   Завещание царя было готово задолго до его смерти, и его содержание не 
являлось тайной. Наученный горьким опытом, Птолемей постарался заранее 
исключить какие-либо сомнения относительно своей последней воли. Он составил 
документ в двух экземплярах. Один был послан в Рим для хранения в 
государственном архиве (по некоторым соображениям этот экземпляр временно 
находился у Помпея), а второй хранился в Александрии. Исполнителем своей 
последней воли монарх назначил римский народ, заботам которого он поручил свою 
страну и семью. Конечно, это было полным отказом от самостоятельности, но 
вместе с тем и уловкой, которая должна была защитить Египет от возможных 
попыток беспринципных римских политиков захватить страну.
   Своими преемниками царь назначил старшего сына, Птолемея XIII, которому было 
тогда десять лет, и старшую дочь, восемнадцатилетнюю Клеопатру, ставшую седьмой 
царицей с этим именем в династии Птолемеев. Брат и сестра должны были вступить 
в брак и разделить египетский престол.
   Браки между братьями и сестрами были нередки в Египте еще при фараонах. 
Такая практика существовала не только в правящих домах, но и в простых семьях, 
где при этом, как правило, имелись в виду имущественные соображения. Религия 
поддерживала и освящала эту традицию. В мир богов переносились семейные обычаи 
людей: Исида была сестрой и женой Осириса, бог земли Геб был женат на своей 
сестре, богине неба Нут, и так далее.
   Если царь был в глазах египтян Осирисом, то царица – богиней Исидой. 
Клеопатра ведь с детства отождествляла себя с Исидой.
   Фараоны, а затем Птолемеи женились на своих родных или единокровных сестрах 
главным образом по политическим соображениям – опасались, что принцесса крови, 
выйдя замуж за аристократа, увеличит число возможных претендентов на престол. С 
точки зрения династической в этом был определенный смысл. Биологически же браки 
внутри одной семьи на протяжении нескольких поколений таили в себе определенную 
угрозу.
   Браки между родными братьями и сестрами были совершенно не понятны грекам. 
Значит, Птолемеи следовали здесь египетским традициям.
   Дважды Клеопатра будет заключать браки со своими братьями. Однако, может 
быть, именно кровосмесительные браки и вызовут в царице ненависть к своим 
братьям-мужьям, толкнув ее на убийство.
   Клеопатра уже тогда, видимо, решила идти до конца по пути отца к единоличной 
власти, хотя…
   Она видела, что не было человека, который провожал царя в последний путь 
искренними слезами. В глазах собственной семьи он был прежде всего убийцей 
своей дочери Береники. Хотя жители Александрии в свое время сами призвали его 
на трон, они впоследствии в нем видели лишь тирана, силой навязанного римлянами.
 Для своих подданных Птолемей был угнетателем, отнимавшим у народа последние 
крохи, чтобы насытить алчность римских покровителей. Единственное, что он 
приобрел благодаря щедрости по отношению к храмам и наделению их правом убежища,
 – это нейтралитет жрецов.
   Кажется, ни один из предшественников Птолемея XII не наделял храмы правом 
убежища так щедро, как он. Одновременно храм освобождался от всех податей и 
повинностей.
   Наконец, римляне считали его типичным восточным деспотом: трусливым по 
отношению к сильным, тираном для беззащитных. Искренне сожалели о монархе, 
может быть, только члены дворцового хора и оркестра.
   Каким же видела отца та, которая примет от него трон и будет до конца жизни 
настаивать на самостоятельном правлении?
   Птолемей XII, безусловно, не видел никакого выхода и спасения ни для себя, 
ни для своего царства. Египет мог существовать только в качестве римского 
сателлита, и только слабость давала возможность уцелеть. Рим допускал 
существование лишь таких государств, которые ни при каких обстоятельствах не 
могли стать для него опасными. Поэтому единственное, что оставалось Птолемею, – 
это постараться как можно дольше сохранить для себя и своих потомков выгодную 
должность царя милостью Рима, пока великодержавный молох не поглотит все.
   В борьбе за трон он не останавливался ни перед чем – подкупал, плел интриги, 
убивал даже своих близких. Это была борьба за существование. Он не имел никакой 
политической программы, достойной этого наименования. О какой политике может 
думать бессильная пешка?
   Может быть, поэтому основным и наиболее важным занятием царя была игра на 
флейте. Во времена, когда нет возможности оказывать хотя бы малейшее влияние на 
ход исторически важных событий, лучший способ примирения с судьбой – найти 
занятие, которое позволяет развеяться, никому не приносит вреда и не вызывает 
подозрений. Птолемей играл на флейте.
   Клеопатра, не отказываясь от политики отца, отличалась боле широким 
кругозором и непомерным честолюбием.
   Она тщательно изучила историю царствования своей семьи, особенно деда и отца.
 Многое в истории их царствования было для нее непонятным, но привлекательным. 
Многое она потом примет как собственные мысли и убеждения. Почему так 
хладнокровно она убьет свою единокровную сестру? Почему так будет ненавидеть 
братьев? Почему так будет стремиться к единовластному правлению?
   Клеопатра хотела править в традициях абсолютной монархии, опираясь на 
правление Александра Македонского, когда монарх являлся генератором законов в 
своем государстве, а государство рассматривал как своего рода частную 
собственность. Она считалась царицей вообще, а не просто царицей Египта, как 
именовали ее многие. Мысль о том, что ее власть ограничена только территорией 
Египта, была