ный в 
последнее время.
   «После того как мудрый Тот выиграл у Луны пять дней и присоединил их к 
солнечному году, богиня неба обрела возможность рождать по годному ребенку в 
каждый из пяти предновогодних дней.
   В первый день она родила Осириса. Когда младенец появился на свет, он так 
громко заплакал, что это могло означать только одно: в мир явился величайший из 
богов! В то же мгновение голос свыше возвестил:
   «Люди и боги! В мир пришел Властелин Всего!»
   Во второй день родился Хор. Хор и Осирис были сыновьями Ра.
   В третий день родился Сет, сын Геба, Бог в виде человека со звериной мордой, 
с красными глазами и красными волосами, повелитель стихийных бедствий и войн, 
бог мертвой пустыни. Он появился из бока матери Нут раньше положенного срока.
   В четвертый день родилась Исида, дочь Тота, богиня супружеской верности, 
материнства и любви, защитница умерших на Загробном Суде. Своего брата и мужа 
Осириса Исида любила еще до рождения, когда пребывала во чреве богини Нут.
   В пятый день родилась дочь Геба, сестра и жена Сета, которой суждено было 
стать, как и Исиде, покровительницей умерших.
   Когда Осирис повзрослел, он унаследовал трон Геба и стал земным владыкой...» 
Клеопатра отложила папирус. По стене прыгал солнечный луч. Клеопатра 
усмехнулась – у младшего брата опять в руках кусочек старого зеркала. Как он 
стал в последнее время раздражать ее своим детским непослушанием, тем, что 
никак не хотел говорить с ней об отце, о проблемах ее страны. Как только она 
начинала подобный разговор, он убегал. Исида любила своего брата еще до 
рождения. Любит ли она, Клеопатра, своих братьев настолько, чтобы стать женой 
одному из них? Если бы отец повелел, тогда может быть. Хотя гораздо больший 
интерес вызывали у нее мужчины намного старше нее. Слуга, который готовил ее 
отцу повозку и крепко держал мускулистыми смуглыми руками за поводья коня. Она 
не скрывала того, что наблюдает за ним. Раб из той страны, где живут люди с 
гладкой и очень черной кожей, приносил ей каждый вечер огромный чан с теплой 
водой для ванны. Клеопатра прекрасно осознавала свою расцветающую красоту и 
потуже затягивала пояс одежды, подчеркивая тонкую талию. Не дожидаясь, пока раб 
выйдет из комнаты, она сбрасывала одежду и погружалась в теплую воду ванны. 
Браслеты на руках звенели, раб вздрагивал, не смея оглянуться. Клеопатра 
улыбалась и долго смотрела, как стекают капли воды с гладкой кожи рук... А 
однажды она увидела, как этот раб вдруг крепко сжал в объятьях не знакомую ей 
девушку. Девушка вскрикнула и приникла губами к губам раба. Их объятья были так 
прекрасны, а поцелуй наполнен таким не понятным Клеопатре чувством, что она 
растерялась. Она стояла и смотрела, пока, так же обнявшись, юноша и девушка не 
ушли куда-то в темноту. В груди все пылало, дыхание сбилось, и сердце 
колотилось так сильно, как никогда. Это было похоже на сильный страх. Но 
Клеопатра не знала страха. Даже когда она подслушала разговор отца с советником 
о предстоящем побеге в Рим, ей не было страшно. А сейчас вдруг непонятное 
чувство заставило ее, дочь царя, прятаться за колонной дворца, прижимая руки к 
груди, захлебываясь слезами...
   Кто из братьев сможет так же, как этот раб, заставить ее плакать и трепетать 
от предвкушения объятий? До сих пор трепетать ее заставляли только мысли о том, 
что ей, возможно, предстоит стать царицей. И это было гораздо важнее, чем 
замужество. Ее старшая сестра была достойной соперницей, но по ее 
престолонаследию было много споров. Арсиноя слишком мала и не представляет 
опасности на пути к трону. Береника? Она жестока, самолюбива, целеустремленна. 
Ах, как много еще сложных вопросов надо решить. Правда, у Клеопатры есть опыт 
дворцовых интриг, и она не намерена останавливаться ни перед чем...

   Возвращение Птолемея
   Тем временем Птолемея хорошо приняли в Италии. Помпей устроил в честь гостя 
пир, а ростовщик Постум осмелился напомнить Помпею и Цезарю, что неплохо было 
бы взять долг у царя Египта, даже если для этого придется восстановить его на 
троне. Помпей отдал в распоряжение Птолемея свою виллу, расположенную на 
живописном Альбанском озере. Казалось, в жизни Птолемея наступил благодатный 
отдых. Он даже не нуждался в деньгах. Прослышав о богатствах Египта, ростовщики 
сами шли к царю, предлагая ему деньги на содержание многочисленной свиты и на 
подкуп нужных для решения государственных вопросов людей. Ростовщики очень 
надеялись на то, что сенат поддержит Птолемея, и предоставили ему 
неограниченный кредит. Вновь рядом был щедрый Рабирий Постум, не раз уже 
оказывавший услуги царю.
   Птолемей перестал опасаться за свое будущее. Все реже он вспоминал о том, 
что ждет его в Александрии. Советы Катона забылись, и лишь иногда, рассказывая 
Помпею о своем визите, он весело посмеивался над почтенным мудрецом.
   Птолемей не видел или не хотел видеть довольно сложного положения в Риме. 
Союз триумвиров с каждым днем становился все нестабильнее. Помпей терял 
авторитет, а значит, и власть, он даже подвергался насмешкам и яростной критике 
со стороны бывших союзников. Народный трибун Клодий так сумел запугать Помпея, 
что тот мог по нескольку дней не выходить из дома. Клодий был, безусловно, лишь 
надежным орудием в руках Красса и Цезаря. Казалось, стремительная блистательная 
карьера одного из виднейших политиков Рима подходит к концу.
   Единственным человеком, которому распад триумвирата приносил реальную пользу,
 был Цицерон, которому в 57 г. по инициативе Помпея народное собрание разрешило 
вернуться в Рим. Помпей не из чувства жалости или уважения проявил такое 
великодушие. Он просто хотел досадить Клодию.
   Теперь Помпей был в отчаянии. Его могло спасти лишь какое-то значимое 
предприятие, чтобы, как когда-то в Африке, завоевать себе почет и уважение, а