державы в качестве новой провинции. При этом личное имущество 
кипрского царя передавалось в казну республики и должно было пойти на покупку 
земли для наделения безземельных крестьян. Кроме этого, Клодий хотел загладить 
свою вину перед сенатом, когда, не рассчитав возможности казны, он провел закон 
о бесплатной раздаче хлеба городскому плебсу.
   И вновь гневные протесты оптиматов не выдержали схватки с сильным 
триумвиратом. Цезарь откровенно потешался над бессилием оппонентов. Он сумел 
доказать, что царь Кипра никогда не был надежным союзником и истинным другом 
Рима, что он поддерживал врагов республики и даже оказывал помощь пиратам. 
Клодий с удовольствием повторял позорную историю своего плена на Востоке. Тогда,
 попав в руки к пиратам, он попросил помощи у Кипрского царя. В ответ на 
униженные мольбы царь предложил… два таланта. Откровенная насмешка была 
страшеннее издевательств пиратов.
   Если бы не флот Помпея, вся эта история закончилась бы трагически, и теперь 
Клодий во всем поддерживал своего спасителя.
   Исполнение решения по Кипру поручено было Катону, противнику Клодия, который 
выступал против захвата острова. В ответ на его протесты выдвигали следующий 
аргумент: Катон – единственный человек, который может гарантировать сохранность 
кипрских сокровищ и доставку их в Рим. Это был откровенный выпад против всех 
остальных государственных деятелей Рима, лишнее подтверждение их 
коррумпированности и продажности.
   Катон отъехал из Рима весной 58 г. Оптиматы были в отчаянии, ведь совсем 
незадолго до этого Цицерон тоже покинул столицу.

   Цицерон в изгнании
   Причиной этого стал очередной законопроект Клодия, которым он наносил давно 
задуманный удар. Он был направлен против Цицерона, хотя имя его не называлось. 
В законопроекте говорилось о наложении кары – «лишении воды и огня», то есть 
изгнании, – на тех магистратов, которые повинны в казни римских граждан без 
суда. Направленность закона, конечно, была ясна для всех, прежде всего для 
самого Цицерона. Цицерон после опубликования законопроекта впал в отчаяние. Он 
облачился в траур и униженно просил защиты у Писона и Помпея, которому даже 
бросился в ноги, но в обоих случаях получил категорический отказ. Помпей в 
своем решении ссылался на Цезаря. Цицерон в грязной бедной одежде ходил по 
улицам Рима и, останавливая случайных прохожих, просил поддержки и сочувствия.
   Ходатайства друзей не принесли результата, и сам Катон посоветовал в 
создавшейся обстановке сдаться, чтобы сохранить жизнь. Цицерон должен был 
покинуть Рим.
   Устранение Цицерона окончательно развязало руки Клодию. В день принятия 
закона дом Цицерона в Риме был сожжен, его виллы разграблены, и Клодий заявил о 
своем желании не месте разрушенного дома воздвигнуть храм Свободы. Затем, чтобы 
превратить добровольное изгнание в акт, имеющий юридическое значение и силу, 
Клодий провел новый закон, уже открыто направленный против Цицерона. Под 
страхом смертной казни запрещалось предоставлять убежище изгнаннику в том 
случае, если он окажется на расстоянии менее 500 миль от Рима, и запрещалось 
когда-либо в будущем ставить вопрос о пересмотре или отмене закона.
   Воплем отчаяния звучит письмо Цицерона брату Квинту: «Брат мой, брат мой, 
брат мой! Неужели ты мог опасаться, что я под влиянием какого-то гнева отправлю 
к тебе рабов без письма или даже вовсе не захочу тебя видеть? Мне сердиться на 
тебя? За что же? Значит, это ты нанес мне удар, твои враги и их ненависть 
погубили меня, а не наоборот? Нет, это мое прославленное консульство отняло у 
меня тебя, детей, отечество, достояние. Но я хотел бы, чтобы у тебя оно ничего 
другого, кроме меня, не отняло…
   Вести такую жизнь дольше не могу. Никакая мудрость, никакое учение не дают 
столько сил, чтобы выдержать такое страдание».
   Бесславно закончился и поход Катона на Кипр. По дороге он задержался на 
острове Родос и начал оттуда переговоры с кипрским царем. На что надеялся 
Катон? На силу убеждения, которая заставит царя отказаться от сопротивления 
силам Рима? Скорее всего Катон боялся открытых стычек с Кипром. Ведь в 
сопровождение ему предоставили только чиновников для поручений. В этом тоже 
была насмешка Клодия.
   На Кипр для переговоров отправился уполномоченный от Рима. Восседая на 
высоком троне, сохраняя остатки человеческого и царского достоинства, ждал 
поддержки своего брата Птолемея властитель Кипра. С содроганием слушал он слова 
посла, который предлагал ему в случае оказания поддержки Риму место жреца в 
храме Афродиты кипрского города Пафоса. Потрясенный и униженный царь гордо 
поднял голову, высокомерно посмотрел на римлянина и ответил категорическим 
отказом.
   Римлянин ушел, и обессиленный Птолемей, царь Кипра, закрыв лицо руками, 
заплакал. Он плакал как маленький ребенок, ожидающий утешения от няньки, слов 
поддержки от матери. Такого страшного унижения он не испытывал никогда в жизни. 
Даже когда он, подросток, не смог достойно ответить на поцелуй наложницы и 
вызвал этим насмешливый взгляд взрослой и опытной женщины, даже когда испугался,
 что выпадет из седла поднявшегося на дыбы коня, и закричал, даже когда, 
опьянев первый раз от излишних возлияний, уснул прямо за столом и опрокинул на 
себя бокал с молодым вином. Жрец в храме собственного государства! Царь позвал 
советника: «Я хочу отомстить. Сегодня же погрузи все самое ценное из моего 
дворца на корабли, пусть они отплывут как можно дальше от берега и утонут». 
«Утопить наши корабли?» – советник не удивлялся, он просто уточнял, этого ли 
хочет царь? Удивлению не было места, ведь он слышал весь разговор царя с 
римлянином. «Царь хочет уто