том, что молодой человек вступает в пору своей 
зрелости.
Заложив свой новый город, фараон, вероятно, вернулся в Фивы, где продолжал по
возможности спокойно ждать, когда его мечта станет явью. Ожидание давалось ему 
тяжело,
поскольку конфликт со жрецами Амона становился все острее. Однако фараон был 
нежно
влюблен в свою жену Нефертити, которая к этому времени стала очаровательной 
молодой
женщиной пятнадцати или шестнадцати лет, и рождение второго ребенка сильно 
скрасило
ему жизнь.
Легко представить, как царь и его жена уединенно и спокойно жили во дворце,
неустанно мечтая о том счастливом дне, когда появится новый город, где 
возродится и будет
процветать культ Атона.
Конечно, недуг Эхнатона вызывал тревогу и у него самого, и у его близких, но 
даже
здесь были свои положительные стороны, поскольку эпилептики считались 
избранниками
богов, и Эхнатон, несомненно, принимал свои болезненные галлюцинации за видения,

ниспосланные свыше. Множество забот, связанных со строительством города, 
практически
не оставляли времени для размышлений о напастях, которые, как он теперь 
уверился,
призывали на него и его род жрецы Амона.
Так прошел седьмой год правления Эхнатона, не ознаменованный никакими
особенными событиями. В Асуане находится памятник, который, возможно, 
датируется
именно этим периодом. Главный царский скульптор Бек, заготавливавший красный 
гранит
для отделки нового города, оставил памятную надпись на большом камне. На нем 
был
изображен сам скульптор, стоящий перед фараоном, фигуру которого позже стерли, 
и алтарь
Атона, над которым расходятся солнечные лучи.
В надписи Бек именуется «главным руководителем работ на Красных(Гранитных)
скалах, которого обучал сам правитель, главой скульпторов, изготовивших великие
памятники царям в доме Атона, расположенном в городе Атона». Тут же можно 
увидеть
фигурку отца Бека, который также был главой скульпторов, приносящего дары 
Аменхотепу
III, у которого он служил.
Восьмой год правления Эхнатона (царю тогда исполнился двадцать один год) 
памятен
тем, что именно в это время фараон перенес свою резиденцию в новый город. На 
некоторых
пограничных стелах упоминается о повторной клятве фараона; и, поскольку в этой 
связи
последний раз говорится о посещении Эхнатоном новой столицы, можно предположить,
 что
с той поры он постоянно поселился здесь.
Надпись гласит:
«Эта клятва (шестого года) была повторена в восьмой год, в первый месяц
второго сезона, на восьмой день. Царь посетил город Атона, и взошел на
колесницу, и осмотрел пограничные камни Атона».
Далее следует перечисление этих пограничных камней, надпись заканчивается 
такими
словами:
«И раскинулся город от одних гор до других, от восточного горизонта до
западного. Он будет стоять ради моего отца Ра-Хорахти-Атона. И все горы,
пустыни, все птицы, весь скот, все то, что сотворил Атон, на что упали его лучи,

все, что есть в городе Атона, принадлежит отцу, животворящему Атону, и
пребудут в храме Атона вовеки, как жертвоприношения его духу. И пусть на них
падут его прекраснейшие лучи».
Наконец планы фараона были воплощены в жизнь. Через два года, заполненных
напряженной работой, город стал обретать очертания. Дворец фараона был почти 
закончен,
виллы сановников достраивались. Облегченно вздохнув, Эхнатон наконец смог
распрощаться с Фивами.
Только что у него родилась третья дочь, которую назвали Анкхсенпаатон, и вся
большая семья фараона отправилась в путешествие вниз по Нилу. Мы можем 
представить
себе эту картину. Сам Эхнатон, болезненный молодой человек, прохаживался по 
палубе
царской баржи, обняв за плечи свою молодую жену, с маленькой принцессой на 
руках.
Рядом крутились еще две девочки, одной было примерно два года, а другой – 
четыре.
Здесь же могла находиться и сестра царицы Несеммут, о которой у нас еще пойдет 
речь. Без
сомнения, Аи и Ти, отец и мачеха Нефертити, а также сановники, которым суждено 
сыграть
свою роль в нашей истории, сопровождали царскую че