сейдон и прерывает поединок,ибо
...предназначено роком — Энею спастися, Чтобы бесчадный, пресекшийся род не 
погибнул Дардана...
(XX, 302-303)
    Эней — старший сын, и его дело — не воевать с маргиналами, а рожать детей 
(не случайно он подробно излагает Ахиллу всю свою родословную).
    Отсюда понятный набор социальных, поведенческих и прочих характеристик. 
Отец семейства — это в первую очередь «муж совета», авторитетный судия как в 
делах собственного дома (в традиционном, расширительном понимании этого 
термина), так и в делах, касающихся «общего блага», то есть связанных с 
«правильным» порядком существования более обширных социальных единиц: деревни, 
племени, города. Он продолжает род «в ряде цветущих детей». Его первой заботой 
является благополучие дома, то есть налаживание таких отношений с предками, 
богами и соседями, при которых семейный фарн не только не знал бы ущерба, но и 
по возможности аккумулировался. Он не лжет и не лжесвидетельствует, если его к 
этому не вынуждают не зависящие от него обстоятельства; он ответственен за свои 
слова и поступки (а также за слова и поступки своих ближних); если собственный 
дом приходится защищать с оружием в руках, он делает это как статусный воин, 
ведущий «правильную» войну (классический греческий гоплит). Говорит он 
неторопливо и внятно, не смеется громко и «не к мес-
    
1 82	В. Михайлин. Тропа звериных слов
ту», движется с подобающей внушительностью. Он одет в длинную одежду, которая 
не позволяет ему делать резких, размашистых движений, иногда его костюм 
нарочито подчеркивает главенство, открытость и свободу правой стороны (руки) в 
противовес левой; ест и пьет он неторопливо и «известною мерой» — причем, 
будучи хозяином дома, полагает эту меру сам как гостям, так и себе. Он 
ответственен не только за свое собственное благо, но и за благо всего семейного 
коллектива, включая живых, умерших и еще не родившихся. Поэтому он крайне 
озабочен тем, чтобы в зоне его юрисдикции все проходило «правильно»; поэтому он 
главный авторитет во всем, что касается внутрисемейного распределения благ и — 
отправления культа предков. Все это семейное «большое тело» он представляет, 
общаясь с другими людьми, по преимуществу с равными ему. Он — человек статуса: 
у него нет своей судьбы (если не считать того периода, когда он еще не успел 
вступить в права отца и хозяина, — и эта судьба вынужденно «короткая»), он 
живет судьбой рода. И старший сын, пройдя необходимые инициацион-ные процедуры 
и сдав таким образом экзамен на взрослого мужчину, не задерживается в 
маргинальных как с территориальной, так и с социокультурной точки зрения 
мужских структурах, но готовится со временем возложить на себя хозяйскую 
«честь»: «часть», «долю» семейного фарна.
    В разных традициях процесс этот протекал по-разному. У греков 
«выделившийся» и заживший собственным домом сын, не теряя связи с общесемейным 
целым, представлял собой тем не менее вполне самостоятельную и полноправную 
социальную единицу. У римлян таковым являлся только pater familias, взрослые 
женатые сыновья которого находились в его полной юрисдикции. Более того, 
законодательно возможная и практиковавшаяся «эман-ципация» взрослого сына, 
который выделялся, чтобы жить самостоятельной жизнью, рассматривалась как 
умаление прав последнего — ибо прежде всего была связана с потерей им права на 
отправление семейных культов, а значит, и на родовой фарн, и на любое (в том 
числе и имущественное) наследство.
    Младшие сыновья, чьей дорогой традиционно становилась «длинная» воинская 
судьба, также имеют свою долю фарна. Если юноша' удачлив в походах и добыче 
настолько, что оказывается в состоянии «зажить своим домом», то (в «греческом» 
варианте) он таким образом приумножает общесемейный фарн, так сказать, 
количественно — благодаря, кстати, все тому же фарну, поскольку иранские 
фраваши, как и скандинавские фюльгьи, имели обык-
       1 А младшие сыновья зачастую практически пожизненно приписываются в 
юношеский статус.
    
Греки

183

новение помогать «своим» в бою1. Если же он «правильно» (то есть, с одной 
стороны, не запятнав себя неподобающим воину поведением, а с другой — будучи 
должным образом погребен) гибнет в бою, то автоматически причисляется к лику 
семейных «героев» и тем самым также усиливает семейный фарн. Ибо единственный 
доступный ему способ приумножения семейного фарна есть способ не количественный,
 но качественный: он может стать героем, «правильно» умереть, добыв себе xXcoq, 
хибос,, cv%oq, «славу», — и тем качественно усилить семейную удачу, «лечь в 
основу», оказаться причисленным к сонму благих предков, куда иначе он все равно 
не попадет в силу своего маргинального статуса. В том случае, если стороны 
соблюдают ряд минимально необходимых «прав», поединок «хорош» для обеих сторон 
и при любом исходе. Помимо подтверждения собственной удачливости самим фактом 
победы, победитель получает xXioq обежденного, и чем выше заявленная с самого 
начала ставка, тем больше он прибавляет к собственному фарну — в воинской его 
вариации. Именно об этом в «Илиаде» говорит Энею Мерион:
i	...и ты, как и прочие, смертен.
Если бия угодил тебя в грудь изощренною медью, Скоро б и ты, несмотря, что 
могуч и на руки надежен, Славу (ETJXOCJ мне даровал, а властителю Тартара
душу (TJIVXT)V)! (XVI. 622-625)
     Побежденный также по-своему не остается внакладе, ибо именно героическая 
смерть и есть смысл и окончательное воплощение «длинной» героической судьбы. 
Конунг, не погибший с оружием в руках, — «неправильный» конунг. Кстати, 
п