украинских военно-общинных поселений того времени, была своеобразным орденом 
вольных воинов, маленьким государством, жившим по своим законам и правилам, 
некоей «вещью в себе», совершенно автономной единицей, не признающей над собой 
никакой власти, кроме христианского Бога.

Образовалась она по причинам не очень романтического свойства. Дело в том, что 
в ту эпоху, когда монголы, уйдя восвояси, оставили после себя на территории 
Украины, по крайней мере, ее центральной и восточной частей, так называемое 
Дикое поле, поросшее травой, способной надежно спрятать всадника с лошадью, 
появились в этом поле люди, которые избрали своим делом нападение на татарские 
отряды, проникающие с территории Крыма.

Эти отряды в поисках добычи углублялись на довольно большие расстояния, доходя 
даже до московских земель, а затем возвращались в Крым с захваченными 
невольниками (так называемым «ясыром») и огромными стадами домашних животных.

Вот тут-то эти 
вольные казакинападали на татар и отнимали их добычу. Со временем таким образом 
образовалось довольно мощное движение сопротивления татарским набегам.

Но при этом существовали и другие казаки, которые базировались вокруг замков 
украинских князей и в городах, расположенных на рубежах обитаемых земель. 
Старосты этих городов, да и сами казаки, которых называли «городовыми», начали 
выражать неудовольствие по поводу обогащения вольных казаков, как говорится, на 
ровном месте. Короче говоря, они начали изнывать от жгучей зависти. Казалось бы,
 нет никаких препятствий к тому, чтобы самим сделать то же самое, ан нет…



КСТАТИ:

«Зависть есть беспокойство души, вызванное сознанием того, что желательным нам 
благом завладел другой человек, который, по нашему мнению, не должен обладать 
им раньше нас».

Джон Локк



Так вот, старосты этих городов не нашли ничего лучшего, чем взять и обложить 
данью вольных казаков. Те вначале совершенно беспрекословно отдавали им часть 
своей добычи, но когда аппетиты старост начали стремительно возрастать, казаки 
решительно отказались делиться с ними своими трофеями, что привело к весьма 
кровопролитной войне местного характера. Затем казаки ушли от греха подальше в 
низовья Днепра, но и там их достали загребущие руки охотников до тыловой наживы,
 и вот тогда-то двинулись казаки туда, где сама Природа воздвигла перед 
путниками почти непреодолимую преграду — грозные днепровские пороги, с их 
ревущей водой, перепадами и коварными подводными скалами.

Это была безумная затея — пройти днепровские пороги на утлых лодчонках, которые 
каждую секунду грозили расколоться, разбиться вдребезги при любом неверном 
движении рулевого, и тем не менее казаки с минимальными потерями миновали эту 
преграду и вышли на мирную воду.

Отныне пороги стали союзниками, защитниками и надежной гарантией свободы и 
независимости вольных казаков, которые стали называться запорожскими, или 
запорожцами.

Украинский князь 
Дмитрий Вишневецкий (Байда)построил там, за днепровскими порогами, на острове 
Малая Хортица, мощный укрепленный лагерь, получивший название Запорожская Сечь.

Это был форпост, надежно защищавший украинские земли с юга и державший под 
военным контролем довольно большую территорию на обе стороны нижнего течения 
Днепра. Это была точка непосредственного контакта христианского и чужого, 
перевернутого мира, своего рода та самая сказочная «избушка на курьих ножках», 
которая служила контрольно-пропускным пунктом на границе этого и того света.

Но все это не столь важно в сравнении с тем, что Запорожская Сечь была 
республикой, в то время как весь остальной мир стремительно формировал 
абсолютизм, причем, в наиболее жестких, наиболее одиозных его вариантах. Это 
была классическая республика, в которой правительство избиралось путем 
свободного волеизъявления каждого из ее граждан и при этом строго 
придерживалось принципа подотчетности своим избирателям.

Например, для руководства военным походом избирался 
напольный гетман, который на время этого похода получал совершенно 
неограниченные полномочия диктатора, но если поход завершался неудачей или 
сопровождался слишком большими потерями, напольный гетман лишался головы.