журналистом, и священником, и офицером, и театральным музыкантом, и заключенным,
 и государственным деятелем, но основным своим занятием сделавший сексуальное 
сношение.

Именно оно стало основной целью его существования, его призванием и средством 
самоутверждения.

Диапазон его многочисленных подружек был чрезвычайно широк: от балерины 
Корчелли, отдавшейся ему в десятилетнем возрасте, до престарелой маркизы Дюрфе, 
которой он произвел знаменитую «операцию по переселению душ». Операция 
заключалась в интенсивнейшем сексе на протяжении трех ночей, после чего 
доверчивой старушке был подброшен маленький ребенок — «носитель ее 
переселившейся души».

Результатом этих действий было завещание, согласно которому осчастливленная 
маркиза отписывала свое немалое состояние этому ребенку и его опекуну (Казанове,
 разумеется).

На страницах своих «Мемуаров» Казанова щедро делится с читателем впечатлениями 
о бесчисленных победах своего члена, который он величает «главным орудием 
сохранения человеческой расы», при этом уделяя должное внимание и теоретической 
стороне вопроса:

«… Самый простой способ — не обращать на добродетель внимания, ни во что не 
ставить ни на словах, ни на деле, осмеивать ее… застать врасплох, перепрыгнуть 
через баррикады стыда — и победа обеспечена, бесстыдство нападающего враз 
уничтожит стыдливость атакованного.

Климент Александрийский, ученый и философ, говорит, что стыдливость, каковая 
должна обитать в голове женщины, на самом деле находится в ее рубашке, ибо как 
ее снимешь, то и тени стыдливости не узришь».

В сочинении Казановы установка на беспощадное сокрушение стыдливости 
реализуется в различных эпизодах группового секса, к которому автор, видимо, 
питал особое пристрастие. В одном случае это пикантное приключение с некими 
Еленой и Гедвигой, которых неуемный Казанова в одночасье лишил девственности, в 
другом — с двумя монашенками, в третьем — с игривыми сестрами Анеттой и 
Вероникой.

Одна из типичных ситуаций: Казанова приходит на ужин к своему помощнику Басси и 
буквально на глазах у веселящихся родителей овладевает их юной дочерью, после 
чего и сами родители азартно предаются плотским радостям…

Тема поверженной добродетели, будучи центральной в «Мемуарах», тем не менее, 
органично вписывается в набор иных тем, и этот набор формирует впечатляющую 
атмосферу человеческих взаимоотношений эпохи в целом.

«Люди скажут, — писал Казанова, — что книга, оскорбляющая добродетель, это 
дурная книга. Возможно, поэтому я не советую читать ее тем, кто больше всего 
ценит добродетель и содрогается при мысли о наслаждении, дарованном любовью, а 
также тем, кто верит, что подобного рода чувство оскверняет душу. Им тоже лучше 
воздержаться от чтения».

Естественно, «Мемуары» Казановы украсили собой все возможные списки запрещенных 
книг.




Эротическая миниатюра. XVIII в. Россия


И все же «Мемуары» никогда не подвергались таким яростным преследованиям 
церковных и светских властей, как произведения русского поэта 
Ивана Семеновича Баркова(1761—1768 гг.).

Барков был символом особого направления в русской поэзии, названного 
«барковщиной» и традиционно воспринимаемого как «хулиганско-эротическая поэзия, 
изобилующая непристойной лексикой», и это определение отнюдь не самое жесткое.

Между прочим, современники Баркова не приходили в тот цензурный экстаз, который 
так характерен для буржуазно-демократических времен, и воспринимали его стихи 
как «шутливую поэзию», только и всего.

У Баркова было немыслимое количество последователей. Известно, например, что 
некоторые произведения, автором которых он якобы являлся, были написаны лет 
этак через 70—80 после его смерти. Известно и то, что под именем почившего 
Баркова довольно часто скрывались многие и многие из тех, кто вошел в историю 
литературы с репутацией вполне благонамеренного человека, чьи произведения 
составляют золотой фонд семейного чтения.