обычно с ее помощью мы принимаем правильные решения, — мы можем совершить 
немало глупых ошибок — ошибок, которые отразятся на отношении к нам окружающих 
и которыми, что особенно неприятно, могут воспользоваться в своих интересах 
умные и хитрые люди.
       В то же время на всем протяжении книги проводилась сопутствующая мысль: 
несмотря на глупые решения, которые мы неизбежно принимаем в случае ориентации 
лишь на один из элементов доступной информации, ритм современной жизни требует, 
чтобы мы в основном использовали именно такой стереотип" для экономии времени и 
сил. Вспомните, что в начале главы 1 была проведена аналогия между нашей 
склонностью к этому стереотипу и автоматическими реакциями животных. Как было 
отмечено, сложные поведенческие реакции многих видов можно «запустить» 
посредством имитации единственной характерной черты раздражителя — звука 
«чип-чип», красного цвета грудного оперения, специфической последовательности 
световых вспышек. Животные часто полагаются на такие единичные черты важного 
для них раздражителя, так как их умственные способности весьма ограниченны. Их 
мозг не в состоянии начать регистрировать и обрабатывать всю имеющую отношение 
к данному вопросу информацию, поступающую из окружающей среды. Поэтому у многих 
видов в процессе эволюции развилась особая чувствительность к определенным 
аспектам раздражителей, несущих важную информацию. Поскольку этих отдельно 
взятых элементов информации обычно бывает достаточно для того, чтобы правильно 
отреагировать, система, как правило, работает без сбоев. Всякий раз, когда 
индюшка слышит «чип-чип», она реагирует по типу щелк, зажужжало. Таким образом 
механически начинает реализовываться модель материнского поведения, что 
позволяет сохранить значительную долю ограниченных мозговых ресурсов индюшки, 
которые нужны ей для того, чтобы справляться с целым рядом других «проблем» в 
течение дня.
       Мы, конечно, имеем гораздо более сложный мозговой механизм по сравнению 
с индюшками-матерями или представителями любого другого вида животных. 
Безусловно, мы способны принимать во внимание множество связанных с 
рассматриваемым вопросом фактов, и, следовательно, мы можем принимать 
правильные решения. Именно наша способность обрабатывать информацию в полном 
объеме сделала нас доминантной формой жизни на планете. Однако наши возможности 
тоже не безграничны; чтобы сэкономить время, мы иногда должны отказываться от 
поглощающей все наше внимание сложной обработки всей доступной нам информации в 
полном объеме и принимать решения автоматически, подобно примитивным видам, 
учитывая лишь какой-то один элемент информации. Например, решая, что ответить 
требующему — «да» или «нет», мы часто принимаем во внимание только часть 
информации, имеющей отношение к данному вопросу. В предыдущих главах мы 
рассмотрели некоторые отдельные элементы информации, которыми мы наиболее часто 
пользуемся в случае необходимости быстро принять решение. Эти подсказки 
достаточно надежны, так как обычно они подталкивают нас к принятию правильных 
решений. Вот почему мы так часто автоматически задействуем принципы и правила 
взаимного обмена, последовательности, социального доказательства, 
благорасположения, влияния авторитета, дефицита при принятии решений, 
подразумевающих уступчивость. Каждый из перечисленных факторов облегчает нашу 
задачу, когда мы решаем, что нам лучше сказать — «да» или «нет».
       Мы склонны принимать во внимание единичные сигналы, когда у нас нет 
намерения, времени, энергии или познавательных ресурсов, чтобы провести 
исчерпывающий анализ ситуации. Когда мы торопимся, находимся в состоянии 
напряжения, неуверенны, безразличны, расстроены или утомлены, мы имеем 
обыкновение сосредоточивать свое внимание на наименьшем объеме доступной нам 
информации. Принимая решения в подобных обстоятельствах, мы часто возвращаемся 
к довольно примитивному, но рациональному подходу 
«один-элемент-хорошего-доказательства». Отсюда можно сделать лишающий 
спокойствия вывод: имея чрезвычайно сложный мыслительный аппарат, который 
позволяет нам занимать господствующее положение в мире в качестве вида, мы 
создали такую сложную, быстро меняющуюся и информационно перегруженную 
окружающую среду, что должны все чаще справляться с избытком информации таким 
же образом, как животные, которых мы давно превзошли.
      СОВРЕМЕННЫЙ АВТОМАТИЗМ
       Джон Стюарт Милль, британский экономист, политический деятель и философ, 
умер более ста лет назад, в 1873 году. Он известен как последний человек, 
который знал все, что следовало знать. Теперь заявление, что кто-то из нас 
знает все, представляется просто абсурдным. После тысячелетий медленного 
накопления информации объем человеческих знаний стал быстро увеличиваться, как 
катящийся с горы снежный ком. Мы сегодня живем в мире, где большая часть 
информации имеет «возраст» менее пятнадцати лет. В отдельных областях науки 
(например, физики), как утверждают некоторые специалисты, объем знаний 
увеличивается вдвое каждые восемь лет. Информационный взрыв не ограничивается 
такими «темными» узкими областями, как молекулярная химия или квантовая физика, 
но распространяется и на более доступные всем нам сферы знаний о здоровье, 
детском развитии, правильном питании. Более того, такой быстрый рост знаний, 
скорее всего, будет происходить и дальше в таком же темпе, поскольку в 
настоящее время исследователи всего мира заполняют своими новейшими открытиями 
40000 научных журналов (Broad, 1988).
       Стремительный прогресс имеет место не только в науке. В своей книге 
«Футурошок» (Future Shock) Элвин Тоффлер говорит о беспрецедентном увеличении 
темпа современной повседневной жизни. Мы путешествуем все быстрее и быстрее; мы 
стали чаще менять места жительства, быстрее строить и сносить дома, 
контактировать с ббльшим количеством людей, причем более поверхностно; в