или Чандрис могли бы принести нам кружку.
— Спасибо, не надо, — ответил Коста. — Через несколько минут мне полегчает.
— Либо мы можем придать кораблю вращательное движение, — добавила Орнина, глядя 
на Ханана. — Но не слишком энергичное; до ускорителя всего полчаса лету. И тем 
не менее вращение помогло бы вам сориентироваться в пространстве.
— Спасибо, но в этом нет нужды, — сказал Коста, дрожащими пальцами отстегивая 
ремни. — Если вы не против, я на время отправлюсь к себе в каюту.
— Конечно, идите, — отозвалась Орнина.
Коста осторожно выбрался из кресла и бросил взгляд на главный экран.
— Я вернусь еще до того, как мы достигнем ускорителя.
— Не волнуйтесь, — успокоила его Орнина. — Во время старта вам вряд ли найдется 
занятие.
— Хорошо. — Коста неуклюже пробрался клюку рубки. При этом он старательно 
избегал взгляда Чандрис.

Торопиться было некуда, и Коста двигался, не спеша; он едва преодолел половину 
пути до каморки, которую ему отвели в качестве жилья, когда заметил, что его 
понемногу относит к стене коридора. Невзирая на его возражения, Девисы все же 
заставили корабль вращаться.
Этого и следовало ожидать, подумал Коста, чувствуя, как его желудок под 
воздействием силы тяжести занимает положенное место. С начала путешествия не 
прошло и часа, а хозяева уже показали себя типичными доброхотами, которые 
осыпают тебя благодеяниями, хочешь ты этого или нет. Дома у Косты было 
несколько таких знакомых, и он мог выдержать их общество не более пятнадцати 
минут. Одной судьбе известно, не сведет ли его с ума неделя на корабле Девисов.
И все же он должен был признать, что ощущение прочной палубы под ногами 
значительно улучшило его самочувствие. Совокупное воздействие гравитации и 
лекарства, которое Коста принял, прежде чем подняться на борт, привело к тому, 
что, добравшись до люка каюты, он более или менее пришел в себя.
Вернее сказать — почти полностью, потому что впервые за несколько последних 
минут он смог отвлечься от состояния своего пищеварительного тракта и обратить 
внимание на качество воздуха в корабле.
Он замер у люка и глубоко втянул в себя воздух, ловя ускользающие воспоминания 
об этом запахе. Где он с ним сталкивался? Во время подготовки к экспедиции? В 
университете?
Внезапно его осенило. Сдвинув в сторону люк, он вошел в каюту и включил 
интерком.
— Ханан, — сказал он в микрофон.
— Слушаю, — отозвался Ханан. — Вам уже лучше?
— Спасибо, я в порядке, — произнес Коста. — Но о вашей вентиляционной системе 
этого не скажешь. По-моему, начинает барахлить один из фильтров газоочистки.
— Да, я тоже уловил запах, — проворчал Ханан. — Думаю, это третий фильтр — в 
последнее время он то и дело доставляет нам неприятности. Взгляну на него, как 
только мы пройдем через ускоритель.
— Быть может, я займусь им прямо сейчас? — предложил Коста. — Мне все равно 
нечего делать.
Он ожидал решительного отказа. Доброхоты никогда не принимают чужую помощь, 
хотя сами настойчиво навязывают ее окружающим. Однако…
— Разумеется, — сказал Ханан. — Инструменты в носовой мастерской. Включите 
дисплей в своей каюте, и я покажу вам ее расположение, а также схему вентиляции.

Схема оказалась не столь проста, как, по всей видимости, считал Ханан, но 
«Газель» была маленьким кораблем, и Косте потребовалось лишь несколько минут, 
чтобы найти инструменты и обнаружить неисправный фильтр. Сняв кожух, он 
заглянул внутрь.
Инструкторы настойчиво втолковывали Косте, что миры Эмпиреи провели в отрыве от 
технического прогресса Пакса более двух веков, и он вновь и вновь убеждался в 
этом, работая с оборудованием Института. Однако ему не составило труда 
разобраться в таком простом устройстве, как газовый фильтр.
Технические чудеса вроде стартовой тарелки — совсем другое дело.
По спине молодого человека разлился неприятный холодок. Стартовая тарелка. 
Эмпиреанская гиперпространственная сеть тоже могла поразить воображение, но у 
Косты было хотя бы смутное представление о том, как следует преобразовать 
уравнения теории ускорителя, чтобы на их основе построить сеть. Зато стартовая 
тарелка казалась настоящим волшебством.
Волшебством, о котором армейские наставники Косты не обмолвились даже словом. 
Волшебством, о котором ни Плеши, ни Телтхорст даже не подозревали.
С другой стороны, если забыть о теориях, сами ангелы тоже были чудом.
Ангелы…
Несколько долгих секунд Коста смотрел на гудящий фильтр, вернувшись мыслями в 
рубку к Ханану и его странной идее. Странной… и тем не менее, чем дольше Коста 
думал о ней, тем труднее было выбросить ее из головы.
Коста уловил ее суть. История никогда особенно его не интересовала, но он знал 
достаточно, чтобы понять, о каком процессе говорил Ханан — о процессе, который 
вновь и вновь происходил в мирах, колонизованных Паксом. Ханан был прав; 
человечество вырвалось в космос, но это нимало не способствовало расцвету 
культуры и установлению дружественных или хотя бы терпимых отношений между 
людьми. В сущности, чаще всего происходило обратное.
— Ждете, пока он сам отремонтируется?
Коста повернулся, и резкое движение в пониженном поле гравитации швырнуло его