— И это ваш единственный ответ? — спросила Чандрис. — Шуточки?
Ханан пожал плечами, его взгляд стал тверже.

— А в чем
твой
ответ? Предаваться пьянству?

Чандрис свирепо смотрела на Ханана, пытаясь вызвать в себе ненависть к нему. Но 
под рукавами его рубашки поблескивали тяги корсажа…
Она перевела взгляд на Орнину. Может быть, ей удастся возненавидеть хотя бы ее?
— Хотите знать, почему я считаю вас дураками? Правда, хотите? Так я скажу. Вы 
оставили меня одну. Здесь, на корабле. Одну.
— Мы доверяем тебе, — негромко произнесла Орнина.
— И совершенно зря! — вспылила Чандрис. — Какие же вы глупцы! Вы ведь знаете, 
что я — воровка! — Она наклонилась и подняла с пола контейнер с ангелом. — 
Смотрите! — велела она, швыряя контейнер на стол. — Видите? Это ваш проклятый 
дурацкий ангел — вот что это такое!
— Вижу, — ответила Орнина. — Я вижу и то, что он по-прежнему здесь.
— В этом нет вашей заслуги, — отрезала Чандрис. — Вы оставили ангела в таком 
месте, куда любой воришка заглянул бы в первую очередь. Вы даже сигнализацию не 
поставили! Проклятие! Да ведь я прошла с ним половину пути до конторы Габриэля!
Орнина кивнула.
— А потом принесла обратно.
— Только чтобы высказать все, что о вас думаю, прежде чем уйти! — Чандрис 
поднялась на ноги; у нее закружилась голова, и она схватилась за стол. — 
Оставьте меня в покое! — крикнула она, отшатываясь от протянутой руки Ханана. — 
Мне не нужна ваша помощь! И ничья! — Она двинулась вокруг стола, выругавшись, 
когда ее колено наткнулось на угол кресла.
— Куда ты? — спросила Орнина.
— А как вы думаете? — парировала Чандрис. — Спасибо за все. И не трудитесь 
снабжать меня рекомендательными письмами.
Орнина чуть заметно приподняла брови.
— Я вижу, ты не в том настроении, чтобы обращать внимание на подобные мелочи, 
но в соответствии с правилами, принятыми в реальном мире, человек должен 
уведомить о своем желании уволиться по крайней мере за неделю.
— Смешная женщина. — Чандрис фыркнула. — Предоставьте шутить Ханану. У него это 
получается лучше.
— Я не шучу. — Орнина переместилась вбок, преграждая девушке путь. — Если ты 
действительно хочешь уйти, тебя никто не станет удерживать. Но я хочу сначала 
услышать это от тебя.
Чандрис удивленно воззрилась на нее. О чем идет речь?
— Вы, ребята, совсем с ума сошли? Я только что пыталась украсть вашего ангела.
— Но не украла, — заметила Орнина. — И это весьма существенно.
— Ничего подобного! — заспорила Чандрис. — Может быть, я попросту поняла, что 
не смогу его продать. В следующий раз я буду умнее и возьму что-нибудь другое. 
Я — воровка, будь все оно проклято!
— Нет, — послышался из-за ее спины голос Ханана. — Ты — кошка.
Чандрис рывком повернулась, вновь едва не потеряв равновесие.
— Чего?
— Ты — кошка, — повторил Ханан. — Ты когда-нибудь видела, как кошка убивает 
мышь? Я имею в виду домашняя кошка, не дикая.
Чандрис хмуро смотрела на него; столь неожиданный поворот умерил ее гнев. 
Вероятно, это была прелюдия к очередной шуточке, а у нее не было ни малейшего 
желания выслушивать шуточки Ханана. Но он казался вполне серьезным…
— Как-то раз кошка поймала на моих глазах маленькую крысу, — сказала она. — У 
нас в Баррио почти не было мышей, одни крысы.
Ханан кивнул.
— Итак, она ее убила. И что потом? Съела?
Чандрис пришлось напрячь память.
— Нет. Она выследила и убила ее, а потом бросила и ушла.
— Потому что была не слишком голодна, — сказал Ханан. — Кошки всегда так 
поступают. Голодная кошка ищет добычу, преследует ее, убивает и съедает. Если 
кошка не очень голодна, она только выслеживает и ловит, иногда убивает. Если 
кошка совсем не хочет есть, то только выслеживает и ловит, а потом отпускает, 
не причинив жертве ни малейшего вреда.
Чандрис смерила Ханана взглядом. Даже после трех с половиной бутылочек настойки,
 плескавшейся в животе, ей было совершенно ясно, к чему он клонит.
— Вы думаете, именно поэтому я принесла ангела обратно?
Ханан пожал плечами.
— Это мудрая уловка природы, — продолжал он, будто не слыша слов девушки. — 
Поиск и выслеживание отнимают много времени. Если кошка, начиная охоту, не 
очень хочет есть, к тому времени, когда она проголодается, она скорее всего 
поймает себе что-нибудь на обед.
Чандрис стиснула зубы, чувствуя, как ее решимость исчезает без следа.
— Я не кошка.
— Нет, не кошка, — мягко заговорила Орнина. — Ты маленькая девочка. И, 
насколько я ногу судить, ты часто и подолгу голодала.
Взгляд Чандрис затуманился. Она судорожно стиснула горло, борясь со слезами. 
Она не заплачет. Что бы ни случилось, она не заплачет.
— Я не могу остаться с вами, — охрипшим голосом произнесла она. — Меня ищет