действий, сэр, — заметил Пирбазари. — Они легко выдержат удары лазеров и 
плазменных излучателей Пакса, но против мощной взрывчатки им не устоять.
— Чепуха, — твердо произнес Форсайт. — Взрывчатка — это всего лишь запас 
энергии в компактной форме. Корабли, способные противостоять энергетическим 
потокам Ангелмассы, выдержат и удары нескольких боеголовок. Оснастите из 
оружием, и мы получим еще один эшелон обороны.
Пирбазари и Ахмед переглянулись.
— Сэр… — нерешительно заговорил Пирбазари.
— Что? — осведомился Форсайт, переводя взгляд с одного собеседника на другого. 
— Вам не нравится мое предложение начать подготовку к войне?
— Не в том дело, сэр, — сказал Пирбазари. — Мы просто… думаю, генерал поддержит 
меня… нам кажется, что вы несколько преувеличиваете.
Форсайт глубоко вздохнул. В его мозгу с четкостью патрона, досланного в ствол, 
возник уничтожающий ответ.
Потом он еще раз присмотрелся к выражению лица Ахмеда… и похолодел.
Он забыл, что должен носить ангела.
Едва он бросил взгляд на подвеску на шее генерала, язвительная гневная отповедь 
застряла у него в глотке. Форсайта охватила паника. Он совершил опасный промах. 
Может быть, непоправимый. Политики с ангелами на шее никогда не торопятся 
отстаивать силовые решения, даже ради самообороны. Им присущи умеренность, 
терпимость и уверенность — три качества, которые Форсайт явно не сумел проявить 
в этот момент. Если у Ахмеда возникнут подозрения, и он потребует предъявить 
ангела для осмотра, тогда Форсайту конец. Его ждет скандальная отставка, 
возможно, даже судебное преследование.
А тем временем Пакс захватит Эмпирею и уничтожит ее.
— О чем вы? — спросил он, с трудом шевеля губами.
— Доктрина Пакса общеизвестна, — объяснил Пирбазари. — Для него существуют 
только выгода либо ущерб. Даже если противник сумеет нейтрализовать 
оборонительные суда и ускорители, вряд ли он захочет уничтожить Сераф.
— Иными словами, что бы ни происходило, у нас есть время, — добавил Ахмед. — 
Время для переговоров и политического маневра. — Он бросил взгляд на подвеску 
Форсайта. — Либо для подготовки к схватке, если до этого дойдет.
— Надеюсь, что так, — пробормотал Форсайт, пристально вглядываясь в его лицо. 
Но если Ахмед и заподозрил что-то, он ничем этого не выдал. — Итак, вы 
предлагаете оставить это дело на ваше усмотрение?
— Думаю, так будет лучше всего, Сенатор, — с нескрываемым облегчением произнес 
Ахмед. Даже генералу СОЭ стычка лоб в лоб с Верховным Сенатором не сулила 
ничего хорошего.
А это значило, что Форсайт в конечном итоге действительно преувеличил опасность.
 Нет, конечно же, не опасность вторжения Пакса, а угрозу, которая поджидала бы 
его, если бы Ахмед понял, что при нем нет ангела. Образ мышления генерала, 
навеянный его собственным ангелом, сыграл на руку Форсайту, сделав подобные 
подозрения попросту абсурдными.
И все-таки секундное замешательство пошло ему на пользу. Даже в тот миг, когда 
Форсайт в одиночку пытался заставить Эмпирею готовиться к борьбе, он не должен 
был забывать о той личине, которую вынужден носить. Он запомнит этот урок 
навсегда.
— В таком случае позвольте откланяться, — сказал Форсайт, отступая от экрана и 
протягивая Ахмеду руку. — Если появятся новые сведения, немедленно сообщите мне.

— Обязательно, Верховный Сенатор, — пообещал Ахмед. — Не беспокойтесь, сэр. 
Эмпирея — орешек потверже, чем полагает Пакс.
«Хотелось бы верить, — сказал Форсайт самому себе, вместе с Пирбазари покидая 
здание. — Надеюсь на это от всей души».

— Я почти готов, — сказал Язон, высовывая голову из-за ящика, который он 
укладывал. — А ты?
— Тоже, — ответил Коста, в последний раз осматривая оболочку из вспененного 
пластика, которой был укутан хрупкий спектрограф. — Мне до сих пор не верится, 
что нам удалось собрать все это оборудование.
— Вот что значит вести добропорядочную жизнь, — сухо заметил Язон, аккуратно 
прилаживая верхнюю стенку своего ящика и затягивая герметизирующие уплотнения. 
— Прекрасно. С этим покончено.
Он рухнул в кресло, стоявшее за штабелями контейнеров, энергично обмахивая 
рукой лицо. Этот жест удивил Косту; до сих пор он не замечал за Язоном ничего 
подобного.
Его поступок был столь необычен, что полностью завладел вниманием Косты, и он 
уловил незаметный, едва ли не вороватый взгляд Язона, брошенный им на запястье.
На часы.
Коста повернулся к своему ящику, внезапно почувствовав сомнение и 
нерешительность. Взгляд Язона мог ничего не значить; вероятно, ему стало 
интересно, сколько времени они проработали и долго ли до ужина.
Однако странное поведение Язона могло объясняться и другими, не столь невинными 
причинами. Добрая половина окружавшего их оборудования оказалась в этой комнате 
противозаконно. Ее позаимствовали из лабораторий, в которые ни Коста, ни Язон 
не имели права даже заходить.
Язон ничуть не возражал против этого набега. Наоборот, он с энтузиазмом взялся 
за дело и быстро разыскал все предметы из списка, составленного Костой. Коста 
даже подумал, что он мог бы составить конкуренцию Чандрис в ее воровской 
профессии.