перехватило дыхание.
– А каково мнение капитана?
– Я еще не обращался к нему; именно в этом мне и потребуется ваша помощь. Мне 
хочется, чтобы вы проверили мои расчеты, а затем изложили все ему. Уж мне-то он 
совершенно точно откажет – я не виню его. Окажись я на его месте, я поступил бы 
так же…
В каюте воцарилась долгая тишина. Затем Хейвуд Флойд произнес:
– Сейчас я скажу вам, почему это невозможно. А потом вы объясните мне, в чем я 
ошибаюсь.

* * *

Второй помощник Джолсон хорошо знал своего капитана; Смиту еще не приходилось 
выслушивать такое безумное предложение… Его возражения были обоснованными и не 
были продиктованы синдромом «Нет пророка в своем отечестве».
– Согласен, теоретически это осуществимо, – признал он. – Но как решить 
практические проблемы? Как залить жидкость в топливные баки?
– Я уже говорил с механиками. Переместим корабль на самый гребень кратера – 
даже в пятидесяти метрах никакой опасности. Затем снимем трубы в незаполненном 
отсеке, протянем трубопровод к Старому служаке и подождем извержения; известно, 
как он пунктуален.
– Но корабельные насосы не смогут работать в почти безвоздушном пространстве!
– Они не понадобятся; мощность, с которой выбрасывает воду гейзер, обеспечит 
нам поступление не менее ста килограммов в секунду. Старый служака выполнит за 
нас всю работу.
– Гейзер извергает ледяные кристаллы и пар, а не воду.
– Все будет конденсироваться в баках.
– Похоже, ты действительно все продумал, – ответил капитан с неохотным 
восхищением. – Но все равно – мне это не нравится. Например, насколько чистой 
будет вода? Ты подумал о растворенных в ней примесях – особенно о частицах 
углерода?
Флойд с трудом удержался от улыбки. У капитана Смита появилась мания – он 
боялся сажи.
– Крупные частицы мы отфильтруем; остальные никак не скажутся на реакции. Да, 
между прочим: похоже, что соотношение изотопа водорода здесь лучше, чем в 
земной воде. Не исключено, что тяга возрастет. А как относятся к этому твои 
спутники? Если мы направимся прямо к Люциферу, пройдут месяцы, прежде чем они 
вернутся домой…
– Я еще не говорил с ними. Но какое это имеет значение, когда на карту 
поставлено столько человеческих жизней? Нам удастся прилететь к «Гэлакси» на 
семьдесят дней раньше! На семьдесят дней! Подумай, что может произойти на 
Европе за это время!
– Я отлично понимаю важность фактора времени, – огрызнулся капитан. – Но это 
относится и к нам тоже. На такое длительное путешествие у нас может не хватить 
продовольствия.
Теперь он начинает ловить блох, подумал Флойд, и не может не знать, что я об 
этом догадываюсь. Здесь нужен такт…
– На лишнюю пару недель? Неужели у нас так мало запасов? К тому же до сих пор 
нас слишком хорошо кормили. Кое-кому из нас не повредит сдержанность.
На лице капитана появилась холодная улыбка.
– Попробуй убедить в этом Уиллиса и Михайловича. Боюсь, однако, что вся эта 
идея – безумный бред.
– По крайней мере, давай изложим ее владельцу корабля. Я хочу поговорить с 
сэром Лоуренсом.
– Сам понимаешь, я не могу тебе запретить этого, – ответил капитан Смит с 
сожалением в голосе. – Но я заранее знаю, что он тебе скажет. Капитан Смит 
жестоко ошибался.

* * *

Сэр Лоуренс Тсунг не играл в азартные игры вот уже тридцать лет – это не 
соответствовало его величию в мире коммерции. Но в молодости он часто вызывал 
некоторый переполох на ипподроме в Гонконге, пока отцы города, настроенные 
пуритански, в приступе заботы о нравственности не приняли решения о его 
закрытии. До чего похоже на жизнь, думал иногда сэр Лоуренс с сожалением: когда 
он мог делать ставки, у него не было денег, а теперь, когда столько денег, – 
положение самого богатого в мире человека ко многому обязывало.
И тем не менее – а он знал это лучше других – вся его деловая карьера была 
продолжительной азартной игрой. Разумеется, он старался улучшить свои шансы, 
собирал самую надежную информацию и выслушивал экспертов, которые, по его 
мнению, могли дать хороший совет. Как правило, он вовремя выходил из игры, 
полагаясь на интуицию, но риск всегда был где-то рядом.
И теперь, читая меморандум Хейвуда Флойда, он снова испытывал прежнее волнение, 
как в далеком прошлом, когда видел взмыленных лошадей, с топотом вылетающих 
из-за поворота на последнюю прямую. И вот перед ним. новое рискованное 
предприятие – наверно, последнее и самое крупное за всю его карьеру, хотя, 
разумеется, он никогда не скажет об этом совету управляющих своего концерна – 
не говоря уже о леди Джасмин.
– Билл, – спросил он, – а что ты думаешь об этом?
Его сын (спокойный и основательный в своих поступках, но без искры гения,