руководителя, а то и просто приятелей по группе. «Фискалы» начали работать с 
подобным контингентом раньше нас.
Зинченко кивнул:
– Знаю, и результат налицо: задержали некоего Козлихина, который дал показания.
– Что же он сообщил? – вяло поинтересовался Музыка.
– К нему применили «третью степень» с аппаратным воздействием на психику.
– «Глушак», что ли?
– Суггестор «удав». И он сообщил о сотрудниках, с которыми контактировал в 
оперативной тройке.
– И все?
Зинченко поразмышлял о чем-то и снова кивнул.
– Панов под давлением сверху подписал секретный приказ уничтожать 
«чистильщиков» без суда и следствия. Якобы как меру чрезвычайного положения.
– То есть «пленных не брать». – Глеб Максимович хмыкнул. – Круто! Как в военное 
время. Только пустое это.
– Такой же приказ издал и ваш начальник.
– Не может быть!
– Я только что слышал переговоры своего шефа с вашим Иваном Кузьмичом. 
«Стопкрим», вероятно, наступил кое-кому на мозоль.
– Краснорыжину, кому же еще. Впрочем, это не наше дело. Давайте обсудим, что 
имеем. Мое мнение: с «чистильщиками» воевать не стоит, с ними надо устроить 
контакт и склонить к сотрудничеству на законных основаниях.
– Наш человек готовит для этого почву и уже внедрился в «Чистилище».
– Вот как? Кто же это?
Заместитель начальника ГУБО приложил палец к губам:
– Коллеги, о дьявольщине ни слова! А если серьезно, вопрос ваш из ряда 
риторически-провокационных. Этот человек великолепный профессионал, работает 
один, имеет допуск ко всем спецсетям, способен на все и очень опасен. Очень! Я 
встречался с ним трижды, и у меня сложилось впечатление, что он видит меня 
насквозь и в любой момент может стереть меня в порошок, хотя я и в силах за 
себя постоять.
Зинченко с легкой усмешкой передернул плечами:
– Такого лучше держать в друзьях, потому что враги его, как мне кажется, долго 
не живут.
– Я не знал, что у «губошле…», пардон, что у вас есть агенты такого класса. – 
Глеб Максимович смотрел на Зинченко с тяжелым любопытством во взгляде, и тот, 
поколебавшись, добавил:
– А он не наш, мы взяли его взаймы…

На новой квартире, расположенной недалеко от метро «Речной вокзал», стоял такой 
же компьютер, что и на старой, принадлежавшей ВКР. Матвей был очень рад этому 
обстоятельству, потому что не привык обходиться без анализа и предварительного 
расчета операций.
Квартира была двухкомнатной, с большой прихожей, и обставлялась, наверное, в те 
времена, когда австрийские гарнитуры «Карл и корона» еще можно было заказать. 
Впрочем, Матвей мало обращал внимания на качество жилья, хотя пожить в роскоши 
было приятно.
Первым делом он оценил расположение дома – с трех сторон жилые многоэтажки, с 
четвертой – стройка, лес и река. Оценил и местоположение квартиры – угловая на 
пятом этаже. Дом строился из кирпича по индивидуальному проекту, и каждая 
квартира имела отдельный коридор, которые звездой сходились к лифту. Лоджии 
квартир не соединялись, но в случае нужды человек тренированный мог без труда 
перепрыгнуть на соседнюю. Неизвестно, кто был последним жильцом этой секретной 
явочной квартиры, но надо отдать ему должное: содержал он ее в идеальном 
порядке.
После похода к Залупыйченко Матвей сутки не выходил из дома. Отдыхал, работал с 
компьютером, составлял план оперативных мероприятий и выуживал по крохам 
информацию, проходившую по компьютерным сетям спецслужб. В конце концов он 
добился максимальной осведомленности для своего положения нелегала, выяснил 
немало любопытных фактов из жизни Банкира – Евгения Яковлевича Геращинского, 
вице-президента Центробанка, а также начальника Управления «Т» Федеральной 
службы контрразведки генерала Ельшина Генриха Герхардовича, который его 
почему-то интересовал. И решил действовать. Сведения, полученные от генерала 
Дикого, особенно о разработках психоделического оружия, требовали рискованных, 
но точно рассчитанных шагов. Мучили его только два вопроса: почему прекратились 
эзотерические сны и где Кристина? Успела ли она уехать?
Ради любопытства Матвей включил телевизор и тут же выключил: по всем каналам 
гнали идиотскую отечественную рекламу, от которой хотелось плакать и смеяться 
одновременно. Решение наконец-то созрело окончательно: для дальнейшего 
успешного завершения задуманного требовалась встреча с Горшиным. Матвей 
переоделся в потертый серый пиджак и старые брюки, благо гардероб в новой 
квартире позволял менять одежду чуть ли не каждый день, надел парик, 
подгримировался и превратился в пожилого, согбенного недугом пенсионера.
Лифтом он не пользовался, предпочитая спускаться и подниматься пешком, и, минуя 
третий этаж, стал свидетелем пикантной сцены. Дверь одной из квартир открылась, 
из проема выпал голый мужик, толстый, красный, потный, за ним выскочила тоже 
голая грудастая девица с распущенными волосами, вся в синяках и царапинах, 
затем вылетела его одежда, и разъяренный женский голос провизжал: «Чтоб ноги 
твоей больше не было, б… проклятый!» – и дверь захлопнулась.
Оторопевший было Матвей засмеялся, перекрестился – по всем приметам, его ждала