водкой и закусками, громадный телевизор «Панасоник» с видеоплейером той же 
марки и висевший на стене метровой длины календарь с обнаженной красоткой. Ни 
платяного, ни книжного шкафов, ни серванта здесь не было. Зато на одном из двух 
стульев лежала наплечная кобура, из которой торчали рукоять пистолета – все тот 
же «волк-2» – и метательный нож, напоминавший японский кинжал дзюттэ.
Девица, сразу смекнув, что гость объявился не тот, кошкой метнулась к стулу и 
наткнулась на бедро опередившего ее Матвея. Перелетев через бедро, она вся 
собралась и атаковала пришельца по всем правилам школы сётокон-рю. Матвей 
вынужден был принять бой с этой разъяренной молодой тигрицей, натасканной на 
уничтожение любого препятствия в образе мужчины не хуже мастеров кэмпо.
Получив чувствительный маэ-гэри[45], Матвей поймал брюнетку в начале атаки – 
положение какари – и без особого сожаления нокаутировал ее ударом стопы в 
нижнюю часть грудной кости. Подумал: с таким телом тебе бы лучше заняться 
бодибилдингом, сеньора, стала бы чемпионкой. После этого он разрядил пистолет, 
забрал кинжал и вернулся в прихожую. Шурик Залупыйченко уже пришел в себя и 
мычал, пытаясь встать и понять, что случилось. Однако мутные глазки Шурика 
быстро прояснились, когда Матвей брызнул на него водой и усадил у стены на 
груду свалившейся с вешалки одежды.
– Слушай внимательно, Сашок, – сказал Матвей с холодным равнодушием. – Лично ты 
меня не интересуешь, а вот твой хозяин – настоящий хозяин – даже очень. Сейчас 
ты скажешь мне его имя, назовешь начальника смены телохрана и его адрес, и мы 
разойдемся как в море корабли.
– Гни-да! – выдохнул Залупыйченко в два приема. – За-да-влю!
Матвей перехватил удар снизу и сочно врезал ладонью по скуле Шурика. Сказал с 
той же холодной невозмутимостью:
– Сиди тихо, Сашок. Вопрос слышал? Повторить?
– Я т-тебя… из-под земли…
Матвей ударил сидящего еще раз.
Существовал целый класс ударов, не наносящих травм и синяков, но очень 
болезненных и надолго запоминающихся. Особенно хорошо их знали и применяли 
мастера заплечных дел и палачи Китая и Японии, опиравшиеся на двухтысячелетний 
опыт Востока по использованию пыток. Матвей тоже знал эти приемы.
Залупыйченко заревел от боли, как бык, с изумлением и страхом глядя на 
незнакомца.
– Иди ты!.. – неуверенно начал он, пытаясь подняться.
Матвей вздохнул и снова ударил.
Через полминуты Шурик сдался. Всхлипывая и постанывая, он назвал имя босса, 
которого охранял, оговорившись, правда, что это Банкир. Кличка Матвея не 
интересовала, но он ее запомнил, как и сведения о команде отделения личной 
охраны Банкира.
– Адью, – Матвей похлопал Залупыйченко по щеке, – живи, хиляк. Спасибо за 
сведения. Не советую распространяться о нашей встрече, и подругу свою боевую 
предупреди. И прими совет: уходи из этой команды. «Чистилище» дважды не 
предупреждает своих клиентов. Понял?
– Уйди… с-своло… – прохрипел Шурик.
Матвей рассмеялся и аккуратно закрыл за собой дверь. Через десять минут он 
сидел в машине. Снял камуфляж, переоделся. Проговорил сквозь зубы:
– Геращинский Евгений Яковлевич… Банкир, значит. Ну, Банкир, погоди!

Синельников вернулся от начальника МУРа в мрачном расположении духа. Вызвал 
начальника службы обеспечения и кругами пошел по кабинету, посасывая вместо 
сигареты мятную лепешку; габариты и вес его во многом объяснялись тем, что год 
назад он бросил курить.
Полковник Глеб Максимович Музыка, флегматичный и немногословный, как всегда, 
появился не один – с молодым человеком приятной наружности, в котором 
Синельников с удивлением узнал Николая Зинченко, заместителя начальника ГУБО.
– Какими судьбами? – поинтересовался он, пожимая сухую, жесткую руку Зинченко.
 – ГУБО перешло на ловлю уголовников?
– Судьба у нас одна, – сдержанно улыбнулся Зинченко. – Вернее, злая мачеха – 
война с преступниками, хотя ловим мы, конечно, не один и тот же контингент. 
Ваше начальство еще не сообщило вам новость?
– Новостями оно радует ежечасно. О чем речь?
– О чистке органов. Кабинет министров готовит указ о регулировании численности 
спецслужб и увольнении всех не соответствующих своей должности. Для чего 
создаются специальные комиссии.
– Плодим чиновников… Нет, этого я еще не знал. Зато получил приказ выйти на 
«Чистилище» за три-четыре дня. «Фискалы» вроде бы опередили нас в части розыска 
«чистильщиков» из числа уволенных, а мы топчемся на месте. В общем, кровь из 
носу, чтоб был результат!
– Обычная формула бусидо.
– Как?
– Бусидо – самурайский кодекс чести. Не изжили мы, выходит, понятия «честь 
мундира» в худшем его смысле, если для его соблюдения требуется «кровь из носу».

– Если бы только из носу. С чем прибыли, коллега?
– Предлагаю обмен информацией. Мы вышли на круг лиц, подозреваемых в контактах 
с «Чистилищем».
– Надо же, какое совпадение: у нас есть список подозреваемых. Хотя я и не верю 
в какой-то особенный успех. Все эти люди – рядовые исполнители и вряд ли знают 
кого-нибудь из руководства «Стопкрима», в лучшем случае непосредственного