По узкой лестнице они спустились вниз, в подвал, открыли еще одну дверь, тоже 
металлическую, с заклепками, и долго спускались по другой лестнице, с каменными 
ступенями, с пролетами не менее полусотни метров. Когда Горшин наконец 
остановился, Матвей прикинул, что находятся они на двухсотметровой глубине под 
Москвой-рекой.
Тарас с неопределенной усмешкой красноречиво оглядел молчавших контрразведчиков,
 зубы его тоже излучали золотое свечение.
– За этой дверью, – он отодвинулся чуть в сторону, – расположен храм, которому 
около трехсот миллионов лет. Впрочем, вряд ли его можно назвать храмом.
Трехметровой высоты и такой же ширины дверь имела странный вид, будто сделана 
была из отливающих шелковой зеленью крыльев гигантских жуков. Во всяком случае, 
это был не металл, вообще какой-то неизвестный Матвею материал.
Горшин коснулся двери пальцем, весь засветился зеленым светом и прошел ее 
насквозь. Потом из ниоткуда – из воздуха, но не со стороны двери – раздался его 
насмешливый голос:
– Смелее, герои.
– Хорошо, если я сплю, – пробурчал Василий, осторожно дотрагиваясь до необычной 
двери, шагнул в нее и исчез. Матвей не без колебаний шагнул следом.
Они оказались на балюстраде, опоясывающей гигантский зал с бугристым, сложенным 
из скалистых пород потолком. Глубина зала достигала не менее ста с лишним 
метров, и весь он был заполнен одной колоссальной, светящейся оранжевой 
желтизной постройкой, аналогов которой в земном градостроительстве Матвей найти 
сразу не смог. Больше всего она напоминала созданный с великолепным размахом 
термитник, с тонкими и плавными переходами, создающими потрясающий эстетический 
эффект. Но главное, что бросалось в глаза и ощущалось на расстоянии, термитник 
был создан не человеческими руками и не для людей.
– Карамба! – прошептал Василий после пяти минут молчания. – Теперь уж точно я 
сплю! Кто мог это здесь построить?!
– На самом деле термиты, – обернулся Горшин, сверкнув фосфорически светящимися 
белками глаз. – Правда, по размерам они не уступали нашим овцам. К тому же в те 
времена это были разумные существа.
– Бред! – сплюнул Василий, с благоговейным трепетом разглядывая термитник.
– Под Москвой около сотни таких подземных храмов, сохраненных благодаря заранее 
принятым мерам, – не обратил внимания на его реплику Горшин. – Под Кремлем – 
самый большой и красивый и самый древний, ему около полумиллиарда лет. Строили 
его пчелы… я имею в виду разумных пчел. Так что Москве на самом деле гораздо 
больше лет, чем принято считать.
– Кто же ухаживает за таким чудом?
– Хранители.
– Значит, люди все же сюда проникают?
– Хранители – не люди или, вернее, не совсем люди. – Горшин начал терять 
терпение: – Ганфайтеры, нам пора. Посмотрели – и будет, хорошего понемножку.
– Значит, Успенский оказался прав? – тоже зачарованный, произнес Матвей, хотя 
был подготовлен к тому, что увидел.
– Не во всем, но что касается разумных существ, населяющих Землю, тут он просто 
провидец. А может, его посвятили Хранители, забыв взять клятву о неразглашении 
знаний? Идемте.
– Как же мы спустимся?
– Вниз не пойдем, хотя спуск предусмотрен. Захочешь, придешь сюда один. У меня 
просто нет времени любоваться этим термитником. Не отставайте.
Горшин повернул налево по балюстраде, и приятели вынуждены были оторвать взгляд 
от дворца, созданного разумными термитами во времена динозавров.
Зал они обходили недолго. Вскоре Горшин остановился у каменного выступа, формой 
напоминавшего панцирь черепахи, ткнул в него пальцем, и выступ превратился в 
нишу с черным треугольником входа.
Как только они вошли, вспыхнул свет, но источник его остался необнаруженным. 
Казалось, светится сам воздух. С грубо обработанными каменными стенами, 
помещение имело форму полумесяца и делилось полупрозрачной перегородкой на две 
части. Судя по виду, строилось оно значительно позднее храма.
– Вы подождите здесь, – сказал Горшин Василию, а Матвею махнул рукой: – Иди за 
мной.
– А он тебя там, – понизил голос Василий, когда Тарас скрылся за перегородкой,
 – не того? Не превратит в термита?
– Это избавит тебя от необходимости идти на дачу Ельшина, – бодро улыбнулся 
Матвей, в то же время холодея внутри.
Он зашел за перегородку, и та стала полностью непроницаемой, монолитной, как 
перламутровая пластина. Отверстие прохода держалось секунду, затем и оно 
исчезло.
Выругавшись про себя, Василий обошел остальную часть помещения, пустую, как 
склеп, после чего сел на полу, лицом к перегородке, в позе сейдза и стал ждать.
Сеанс пси-коррекции длился немногим больше получаса.
Василий вздрогнул, когда в перегородке появилась треугольная дыра, из которой, 
пошатываясь, вышел Матвей Соболев. Горшин поддерживал его под локоть.
– Можно где-нибудь спокойно провести пару часов? Ему нужен сон и питье, лучше 
всего фруктовые соки.
– Найду. – Василий подумал о знакомой девушке. – Но вообще-то нам…
– До обеда он оклемается, так что планы ваши не пострадают.
Горшин повел к выходу ни на что не реагировавшего Матвея, которого Василий взял 
под локоть с другой стороны. Поднимались из-под земли они долго, пока не 
вылезли на божий свет. Василий как-то не заметил, что уходили они утром и