и Матвею пришлось несколько секунд массировать ему грудь. Убивать мастера 
только за то, что он профессионал, не хотелось.
К чести Чураго, он не закричал, не полез под кровать и не стал звать на помощь, 
просто сидел и смотрел на бой. Желтые глаза его светились, как у кошки.
– Я тебя вычислил, – сказал он слегка севшим голосом, не пытаясь бодриться. – 
Ты тот самый ганфайтер. Соболев, кажется?
– Он самый, – коротко ответил Матвей. Прислушался к звукам вокруг, прикинул 
резерв времени: две-три минуты, и надо убираться отсюда. – Такое впечатление, 
что обо мне знают все спецслужбы, – продолжал он, останавливаясь у кресла и 
глядя сверху вниз на Вадима Борисовича. – А ведь я агент степени «четыре нуля», 
высшей степени секретности, и знали обо мне лишь непосредственные начальники. 
На ком вы испытывали «глушак»?
– На Ивакине.
– Так я и думал.
– Я в этом не участвовал.
– Не все ли равно? Кстати, все тело Ивакина было в царапинах и порезах…
– К нему применили… В общем, в него пальнули из «болевика»…
– Так! – Матвей присел на лежак, глядя перед собой. – Значит, это правда… 
«болевик»… излучатель боли то есть… Я думал, слухи о его разработке – туфта.
– Испытан и успешно применяется.
Матвей кивнул. «Болевиком» называли генератор биополя, вызывающего шумовые 
наводки в нервных узлах. Говорили, что человек от боли теряет над собой 
контроль и может даже сам вырвать себе сердце. Верилось в это с трудом, но 
смерть Ивакина подтверждала слухи. Он убил себя сам, чтобы не страдать и не 
проговориться.
На лице Матвея, видимо, отразились все его чувства, потому что генеральный 
прокурор перестал снисходительно улыбаться и побледнел.
– Все равно тебе не уйти отсюда, – быстро сказал он.
– То же самое говорил и Банкир, – с мрачной улыбкой произнес Матвей. – Но ведь 
он потом умер?
Чураго побледнел еще больше.
– Чего вы хотите? Я и так сказал вам все, даже больше…
– Не все. Где девушка?
– Кто? – изумился Вадим Борисович.
– Мою девушку забрали люди Купола. Банкир сказал, что причастны к этому делу вы 
или Георгий Георгиевич.
– Вот сволочь! Я ничего не знаю! Я даже не слышал, есть ли у вас девушка. Но, 
скорее всего, Геращ… Банкир прав – это дело рук босса. Уж очень он на тебя… на 
вас осерчал. Больше, чем на все «Чистилище». Кстати, неужели ты… вы думаете, 
что, убрав меня, Банкира и других боссов клана, вы уничтожите Купол?
– Я – нет, не думаю. Но позабочусь о вас, а кто-то из «чистильщиков» 
позаботится о преемниках. Систему можно сломать другой системой.
– Которая тут же возьмет на себя функции первой, разве что видоизменив их. 
Неужели вы так наивны, молодой человек, что…
– Мне некогда спорить, – перебил Вадима Борисовича Матвей. – Я не собираюсь 
никого убеждать и твердо знаю, что такие, как вы, в этом мире жить не должны. 
Ваше место в аду! Где ваш Георгий Георгиевич может держать девушку?
Генеральный прокурор вытер краем простыни пот с лица.
– Скорее всего, на даче, она у него оборудована не хуже, чем Лубянка… – Чураго 
понял, что проговорился, и поднял округлившиеся, полные ужаса глаза на Матвея. 
Тот присвистнул.
– Вот оно что! Значит, босс Купола все-таки Ельшин?!
– Н-нет… н-не знаю… Георгий Георгиевич, он… – Во взгляде Чураго вспыхнула 
ненависть. – Все равно тебе не уйти, ганфайтер. Будь ты хоть трижды 
профессионал, всегда найдется дюжина таких, с которыми тебе не справиться. Я 
уже не говорю о системе. Сопляк! Возомнил невесть что, борец за справедливость…
Тыльной стороной ладони Матвей дал затрясшемуся прокурору пощечину, и тот смолк,
 тяжело дыша. Потом медленно произнес:
– К тому же у нас есть один… помощник. И вот от него тебе не скрыться ни на 
земле, ни под землей, ни в космосе. Это уж точно.
Матвей вспомнил «темный взгляд» из телефонной трубки, поежился, но время, 
отпущенное ему обстоятельствами, истекло. Если Чураго что и знает, то за 
оставшиеся полминуты все равно не скажет.
– Живи, дженерози, – выдохнул он. – Хотя вряд ли ты намного переживешь Банкира. 
И уходи с этого поста, Шериф, тебе не место в прокуратуре. Не уйдешь, я тебя 
достану. А пока прими в подарок. – Матвей несильно ткнул Вадима Борисовича 
пальцем в шею, и тот, не успев закричать, обмяк в кресле.
Остальное было делом техники.
Матвей как ни в чем не бывало вышел из кабинета, остановился возле охранников, 
не спускавших с него глаз. Они, собственно, ждали не его, а сигнала, что все 
спокойно. Когда Матвей это сообразил, бритоголовый Марк уже топал по коридору к 
массажному кабинету.
– Не торопись, – преградил путь Матвею стриженый. На его мышцы страшно было 
смотреть. Пришлось начать первым.
Матвей метнул голыш в спину бритоголовому, попав прямо в мускулистый складчатый 
затылок, и прыгнул в подкате к горилле.
Стриженый, конечно, знал толк в боевых искусствах и даже сумел поставить блок, 
но не имел понятия о том, что разработан и применяется комплекс приемов 
«импоссибл» из самых невозможных положений и стоек, и поэтому пропустил удар в 
висок – Матвей нанес его с выходом из спирали подката и с поворотом на