пейзаж. Луну он знал плохо, поэтому уточнить, в каком именно районе его 
«высадил» тхабс, не представлялось возможным. Перед глазами стояла стена 
кратера и угольно-чёрное небо над ней, усыпанное немигающими колючими звёздами.
– Будь осторожен, – вспомнился совет Тараса. – Вход в безвыходное положение, 
как правило, бесплатный, а за выход надо платить.
– В какой валюте? – озадачился Артур.
– Иногда валютой является жизнь, – был ответ.
Мог бы и предупредить, подумал Суворов недовольно, что на Луне нет воздуха.
Сам думай, прежде чем куда-то прыгать, назидательно проговорил внутренний 
собеседник. Тебе дали классную возможность бесплатных путешествий по миру, 
пользуйся, но думай о последствиях.
Умный больно, ответил себе Артур со вздохом. Сам знаю, что рисковать надо 
расчётливо. С другой стороны, кто не рискует, тот не пьет шампанского.
Это ты скажи тем, кто после риска уже ничего не пьёт.
Ладно, зануда, я буду предельно осторожен.
Артур напился горячего чая, сел в кресло перед телевизором, не спеша его 
включать, принялся анализировать полученную от Тараса информацию.
В «замке» Ликозидов они находились недолго.
Артур испытал удивительные ощущения, лёжа в углублении саркофага, включённого 
спутником, но потом так и не смог их внятно описать.
Он куда-то падал, пробивал телом какие-то стены, горел и замерзал. Потом в него 
кто-то лез со скрипом, вынимал из черепа мозг, разбирал на части, собирал снова.
 В голове после этого обнаружились «лишние детали», вспыхивали и гасли 
галактики странных видений, превращаясь в пульсирующие горячей кровью узлы и 
дыры, которые впоследствии куда-то исчезли. Однако одна такая «дыра» осталась – 
нечто вроде опухоли, отзывающейся на мысли хозяина вспышками «тонкого 
инфракрасного» света. Возможно, это обнаруживала себя нейронная структура мозга,
 запрятанная в гипофизе, которая отвечала за «включение» тхабса.
– Я спешу по делам, – сказал Артуру его новый учитель, – поэтому будешь 
экспериментировать с собой самостоятельно. Но будь осторожен. Эта штука опасна. 
Хочешь, испробуем её сейчас? Ты перенесёшь нас обоих из этого зала прямо к себе 
домой, а я подстрахую.
– Нет! – испугался Артур. – Не сейчас! Я… не смогу… потом как-нибудь… лучше вы…
Тарас возражать не стал, и они действительно перенеслись в квартиру Суворова, 
оставив в глубинах земли модуль иной реальности, построенный разумными 
тарантулами.
Тарас вскоре исчез, пообещав появиться через какое-то время, а Суворов долго 
разбирался в своих ощущениях, веря и не веря, что получил необыкновенные 
способности мгновенно переноситься на большие расстояния, собирал растрёпанные 
и разбежавшиеся мысли и укладывал по полочкам чувства.
Экспериментировать с тхабсом в этот день он не стал. Вечером сходил с приятелем 
Валерой в ресторан, пребывая в эйфорически-приподнятом настроении, хотел было 
похвастаться ему приобретенной «магической силой», но вовремя передумал. Зато 
удивил Валеру своим поведением.
Машину он поставил напротив ресторана, прижав к тротуару, а когда попытался 
отъехать, обнаружил, что дорогу перегородил чёрный «бумер» с блатным номером 
Д666УБ. Водитель «БМВ» сидел на месте, курил, но на жесты Артура: подвинься, 
мол, – не реагировал, лениво пускал дым в открытое окно и слушал жуткое 
звуковое бухалово под названием «музыка».
– Подождём, – сказал приятель, – с такими лучше не связываться. Ты ведь не 
торопишься?
Артур помедлил, прикидывая варианты ситуации, и вылез из своей спортивной 
«Лады». Подошёл к «бумеру», ощущая странный трепет мышц и лёгкость движений. 
Мир вокруг стал прозрачным, зыбким и эфемерным, диапазоны слуха и зрения 
раздвинулись, душу наполнили сила и уверенность в том, что ему подвластны любое 
воздействие на окружающих, любое изменение обстановки. Лишь позже, загнав 
машину в гараж, он понял, что у ресторана его сознание само собой включило 
некую психическую сферу, которую Тарас называл «пространством адекватного 
ответа», и Артур, преодолев порог чувствительности внешних психофизических 
полей, по сути превратился в модулятор среды. Он даже вспомнил название силы, 
инициированной сознанием: шуньята – «пустотность», помогающая «устранению зла 
возникшего» и «недопущению зла возможного».
– Друг, сдай назад на полметра, – проникновенно проговорил Артур, сам 
удивившись звучности и бархатистой значительности своего голоса.
И водитель – квадратная морда, бритый череп, золотая цепь на груди, золотая 
серьга в ухе, чёрные очки – вдруг ни слова не говоря отъехал назад, освобождая 
проезд.
– Ну ты даёшь, Суворов! – с уважением сказал Валера, когда ресторан остался 
позади. – Что ты ему сказал?
– Я был предельно вежлив, – пробормотал в ответ Артур, пытаясь разобраться в 
своем поведении. И сделал вывод, что Тарас был прав: умение адекватно 
реагировать на внешние вызовы, мгновенно выбирать оптимальную стратегию 
поведения, наверное, важнее умения драться. Хотя Артур не отказался бы 
научиться и «настоящему» боевому искусству.
Спал он плохо, ворочался. Зато видел сны, один из которых запомнился, как 
цветной фильм.
Зелёная холмистая равнина, поросшая необычной метельчатой травой и хвощами. 
Заросли не менее экзотического кустарника с шапками ярких розовых и сиреневых 
цветов. Лес вдали: гигантские сосны, а может быть, лиственницы, пальмы, круглые,
 как шары, деревья неизвестной породы.