– Маатанин.
– Расшифруй.
– Представитель цивилизации маатан, «живых энергоинформационных консервов».
– Неужели есть и такая форма жизни?
– В одном из «лепестков розы», сконструированном Предтечами.
– Как он выглядел, этот маатанин?
– Чёрная глыба на холме. И он ещё живой.
Самандар и Котов с одинаковым интересом глянули на глыбу, принятую ими за 
каменный останец.
– Никогда бы не подумал, что это разумное существо, – признался Василий 
Никифорович.
– Я тоже. Почему он не двигается? Спит? Медитирует? Находится в бессознательном 
состоянии?
Асат не ответил. Будучи конкретной программой контроля границы «розы», он знал 
лишь самое необходимое, что входило в его обязанности.
– Может, попробуем его освободить? – предложил Самандар.
– С помощью наших перочинных ножиков? – скептически отозвался Котов. – Нужен 
синкэн-гата. И если мы будем подолгу задерживаться возле каждой камеры, никогда 
не проверим всю тюрьму.
– Мы и так не сможем это сделать за один раз. Нужен другой подход.
– Какой?
– Сориентируй тхабс ещё раз, пусть покличет Стаса.
– Тхабс не радиопередатчик и не громкоговоритель.
– Тогда давай пошлём Асата, пусть осмотрит камеры сам, он сделает это гораздо 
быстрее.
Василий Никифорович почесал в затылке.
– Иногда ты меня поражаешь, старик. Отличная мысль. Давай обыщем ближайшую 
группу камер и отпустим Асата, раз уж он подчиняется нам. А сами подождём.
– Асат, ты всё слышал?
– Я понял, мастер.
– Действуй.
За несколько минут они облетели все столбы местного скопления камер в 
количестве сорока штук и убедились, что Стаса ни в одной из них нет.
Большинство камер-столбов пустовало, их узники давно умерли, и системы 
жизнеобеспечения планеты-тюрьмы перестали поддерживать внутри камер даже 
минимум бытия.
В двух отыскались пленники.
В одной камере – беловолосый гигант ростом с пятиэтажный дом; он сидел на 
берегу водоема, затянутый в комбинезон из блестящих выпуклых ромбов, и ловил 
рыбку обыкновенной – если не считать размеров – удочкой. На глядевших на него с 
«крыши» камеры землян он не обратил никакого внимания. То ли не заметил, то ли 
привык к своему положению и не верил, что его могут когда-нибудь освободить.
– Уэллс, – хмыкнул Василий Никифорович.
– Какой Уэллс? – не понял Самандар.
– Герберт. Читал его фантастику? «Человек-невидимка», «Война миров»…
– Читал в глубоком детстве.
– У него есть роман «Пища богов». Отведавшие этой пищи люди становились 
великанами. Этот парень внизу очень похож на одного из таких великанов.
– Не знаю, как насчёт персонажей уэллсовских романов, но скорее всего это 
атлант или гипербореец. По некоторым историческим данным, они тоже были 
гигантами.
– Но не пятнадцатиметрового роста. Наверное, это житель какой-нибудь другой 
реальности, допускающей такие размеры у её жителей. Жаль, что у нас нет 
синкэн-гата, освободили бы паренька.
– Кто знает, что у него не уме? Может, он свихнулся от долгого сидения взаперти,
 видишь, как спокоен? Возьмёт и порубает нас в капусту.
– Не порубает, – покачал головой Василий Никифорович. – Здесь сидят те, кто 
сражался с адептами Тьмы, выражая волю Воина Закона. Они не должны превращаться 
в своих антиподов.
Самандар покривил губы, но смолчал. Хотя у него было своё мнение на сей счет.
Пленником второй работающей камеры оказался самый настоящий гигантский… 
таракан! Точнее, существо, в облике которого было очень много от земного 
таракана, разве что оно имело пятиметровые размеры и носило на себе нечто вроде 
блистающих золотом доспехов.
– Бог ты мой! – с дрожью в голосе произнес Василий Никифорович. – Да это же…
– Блаттоптера сапиенс, – закончил Самандар бесстрастно. – Наш предок.
Это и в самом деле был представитель Инсектов рода Блаттоптера – «тараканов 
разумных», трансформированных когда-то Монархом Тьмы в людей. Он заметил 
зависшую над камерой летающую тарелку с пассажирами, мгновенно взбежал по 
вертикальной стене камеры вверх, ударился всем телом о прозрачную твердь крыши, 
прилип к ней, вцепившись всеми шестью лапами. Замер, глядя на землян 
единственным длинным фасетчатым глазом. Посвящённые тоже замерли, разглядывая 
предка, сохранившегося со времён расцвета цивилизации Инсектов.
– Как он выжил? – прошептал Василий Никифорович, словно пленник мог их услышать.
 – Ведь с момента Изменения прошли сотни миллионов лет.
– Возможно, время в камерах течёт медленнее, – предположил Вахид Тожиевич. – А 
возможно, он бессмертен.
– Бессмертие – миф.
– Мифы не растут на пустом месте. Вспомни Матфея, которому больше тысячи лет, 
Васиштху, который ещё старше.