выпуклых ромбов, вытащил из-за спины сверкнувший меч, шагнул к стене. Женщина – 
Артур, холодея, вдруг понял, что она очень похожа на увайю, эвенкийскую 
колдунью, которую они с Увачаном встретили на берегу, – одетая в белый пушистый 
костюм, догнала спутника, потянула за руку, остановила.
Они начали о чем-то спорить, поглядывая на стену, потом мужчина все-таки 
настоял на своём и снова двинулся к стене. Женщина опустилась на корточки, 
закрыв лицо ладонями. Мужчина оглянулся, что-то сказал, ткнув пальцем в «коня». 
Женщина поднялась, побрела назад, сгорбившись, забралась на «верблюдослона».
Мужчина наконец дошёл до стены, в задумчивости склонил голову, смущённый, 
очевидно, реакцией спутницы. Потом решительно взмахнул мечом и полоснул по 
стене.
Раздался гулкий треск.
Стена в месте удара покрылась сетью трещин, выгнулась, на землю посыпались 
искры и дымящиеся осколки стекла, испаряющиеся на глазах.
Мужчина ударил мечом ещё раз.
Грохот, взрыв!
Во все стороны полетели свистящие молнии, в стене образовалась рваная 
расширяющаяся брешь, из которой на зелёную равнину хлынули полосы тумана, 
заставив меченосца отступить. А затем из дыры показалась жуткая морда зверя с 
горящими узкими глазами, похожая и на лицо человека, и на морду дракона.
Мужчина вытянул вперёд засиявший меч.
Зверь в ответ выдохнул клуб дыма и яркого пламени, и мужчину отнесло назад 
сразу на полсотни метров. Он вскочил на ноги, поднял меч над головой, и тот 
создал своеобразный купол из голубых извилистых молний, защитивших владельца от 
новой атаки зверя. Меч вытянулся, превратившись в копьё, воткнулся в морду 
зверя, оставив дымящийся шрам. Но зверь махнул лапой, отбил копьё и выдохнул 
облако не то сизого пара, не то бурлящей жидкости, накрывшее воина с головой.
Тому удалось разрубить это странное вихрящееся облако, сбросить и рассеять его 
верхнюю половину, в то время как нижняя часть тела воина оставалась погруженной 
в кипящий пар.
Женщина закричала, направляя «коня» к спутнику, но он обернулся, крикнул в 
ответ:
– Уходи!
Зверь окончательно выбрался из дыры, поднялся во весь рост над равниной – ни на 
что не похожая апокалиптическая фигура с колышущимся, вспухающим и опадающим 
телом и множеством корявых лап. Протянул одну из лап к женщине.
Мужчина извернулся, ударил по лапе мечом, отрубая её.
Зверь оскалился, заревел, превращаясь на мгновение в пульсирующее фонтанами 
пара облако, и снова плюнул в противника сгустком дыма. Мужчина скрылся внутри 
этого сгустка, прорубил в нём окно, но больше ничего сделать не сумел.
– Уходи! – прилетел его стихающий хриплый крик.
Затем облако окончательно спеленало воина паутиной белесых струй, он исчез.
Женщина повернула коня, помчалась прочь от места непонятного сражения, то и 
дело оглядываясь.
Одна из лап монстра потянулась было за ней, догнала, но схватить не успела: 
женщина исчезла вместе с своим «верблюдослоном», растаяла в воздухе… и Артур 
проснулся.
Подхватился на локтях, дыша как после бега на сто метров, весь в поту, ощущая 
чужой страх и чужую боль, лёг на спальник обратно. Но уснуть так и не смог, 
промаялся до утра, вспоминая сон подетально. Раньше он спал крепко и 
бестревожно, как младенец, забывая сны уже через минуту. Однако этот сон, 
закончившийся боем неизвестного воина с вырвавшимся на свободу монстром, был 
настолько подробен, что казался эпизодом реальной истории. А навеян он был явно 
встречей с женщиной на берегу Джелиндукона, уж очень она походила на беглянку 
из сна, спутницу погибшего воина, успевшую чудесным образом спастись.
В палатку заглянул Увачан, как всегда невозмутимый и бесстрастный, выглядевший 
так, будто и не ложился вовсе.
– Олешки беспокойся, однако, надо быстро ехать. – В глазах эвенка зажёгся 
огонек, он заметил состояние спутника. – Э, сон плохой видеть?
– Скорее странный, – промычал Артур, начиная одеваться; спал он обычно в одних 
трусах. – Ты-то чего поднялся ни свет ни заря?
– Чуять яккивана, – в нос проговорил охотник.
– Чего ты учуял?
– Бурча-каан и дьяжил-каан. Плохой духи близко, ехать надо.
Артур вылез из палатки, поёжился, – температура воздуха под утро снизилась до 
плюс пяти градусов, – посмотрел на занявшуюся зарю, и в извилистых полосах 
облаков над зубчатой линией леса увидел контуры зверя из сна. Вздрогнул, 
поёжился еще раз. Показалось, что кто-то пристально посмотрел ему в спину через 
прорезь прицела и готов спустить курок. Оглянулся: никого.
– Хренов сон!
– Духи смотреть, однако, – понимающе осклабился Увачан. – Хара суорун и хара 
сылгылах. Очень злой, очень страшный. Надо ехать быстро.
Артур потянулся было к прикладу карабина, торчащему из внутреннего кармана 
палатки, но передумал, заставил себя успокоиться.
– Собирайся, едем.
Через полчаса они пили чай у костра, посматривая на беспокойно ведущих себя 
оленей. Лагерь был свёрнут, можно было возвращаться в Туру.
Внезапно Увачан хлопнул себя ладонями по лбу.
– Эх, старый луун, надо быть собак взять!
– Ты чего? – удивился Артур, не понимая охотника.