НЕ БЫЛО БЫ СЧАСТЬЯ
Похороны жены и матери Елисей Юрьевич назначил на следующий день после своего 
возвращения из Грозного. Собрались все близкие родственники – из Калининграда, 
из Брянска, Ростова, Новгорода, Томска и даже из Тюмени, всего в количестве 
двадцати с лишним человек, и квартира Смирнова на сутки превратилась в вокзал.
Тарас в подготовке похорон не участвовал, хотя помощь предлагал. Однако Елисей 
Юрьевич посчитал, что не следует травмировать Тоню еще и этими хлопотами, и 
посоветовал ученику взять на себя обустройство девушки.
Друзей у Горшина в Москве было немного, кому бы он мог довериться, однако выход 
из положения нашелся. Вспомнив о Нине, Тарас отвез Тоню к ней, и бухгалтер 
Комитета с радостью согласилась на время оставить сироту у себя. Таким образом, 
определив Тоню и пообещав забрать ее после похорон, Тарас с легким сердцем 
поехал к себе домой, вымылся под душем, переоделся и почувствовал наконец себя 
человеком. Лишь мысли об учителе не давали ему покоя. В конце концов, 
помаявшись полчаса в одиночестве, Тарас собрался и поехал к Елисею Юрьевичу.
Гробы с телами женщин уже вскрыли, тетки и бабушки учителя обмыли покойниц, 
переодели и оплакали, и в квартире Смирнова поселилась горестная тишина, 
прерываемая редкими всхлипами, вздохами, тихими голосами и шелестом одежды. 
Тарас положил к гробам купленные букеты цветов, постоял немного рядом, глядя на 
восковые лица погибших, и вышел. Учителя он нашел в спальне, беседующего с 
мужчинами. Тот поднял взгляд, посмотрел на Тараса издалека, потом встал и 
поманил за собой. Они вышли на лоджию.
День четырнадцатого апреля в Москве выдался ясный, но холодный, поэтому Тарас 
надел куртку. Елисей Юрьевич был в одной рубашке, но холода не замечал, думал о 
чем-то и душой находился, похоже, далеко отсюда.
– Как устроилась Антонина? – спросил он рассеянно.
– Я оставил ее у сотрудницы, – ответил Тарас. – Завтра займусь ее устройством 
вплотную. Может, отвезти ее к маме?
– Разве ты не можешь оставить ее у себя?
Тарас озадаченно заглянул в глаза Елисея Юрьевича, но не увидел даже тени 
усмешки.
– Вы думаете, это… удобно?
Полковник выплыл из дальних далей своей памяти, нахмурил брови.
– При чем тут удобно или неудобно? Ты хочешь, чтобы она осталась у тебя?
– Хочу, – честно признался Тарас.
– Вот и предложи. Она девочка умная, хотя и ранимая, если согласится, значит, 
ты ей небезразличен. А что скажут соседи или сослуживцы, не важно. Главное – 
как ты сам оцениваешь ситуацию, что собираешься из нее извлечь: сиюминутное 
удовольствие или благодать любви.
– О сиюминутном удовольствии я не думал, – пробормотал Тарас.
– Тогда что тебя смущает? Ты влюблен в другую женщину?
– Нет, – покачал головой Тарас, повторил: – Нет. Встречался, но это совсем 
другое. И я еще не вполне понимаю, что нужно Тоне.
– Женщины созданы для того, чтобы их любить, а не понимать. Не помню, кто это 
сказал. Тоне сейчас нужна поддержка, и твое плечо как раз то, что нужно. Если 
появится необходимость в деньгах, я дам.
– Спасибо, обойдусь.
На лоджию выглянул какой-то седой старик, похожий на Елисея Юрьевича, бросил на 
Тараса острый взгляд из-под кустистых бровей и скрылся.
– Кто это? – кивнул Горшин на закрывшуюся дверь.
– Мой брат Федор, – ответил Елисей Юрьевич. – Позже я вас познакомлю. Он волхв, 
живет в тайге, много чего знает.
– Волхв? – невольно улыбнулся Тарас. – Не знал, что они существуют реально.
– Он ведический жрец храма Перуна.
– Разве есть такие храмы?
– Ведическая вера на Руси жива. Она не ушла и не погибла, несмотря на давление 
христианства, и будет жить всегда. Это наша исконная вера, наша плоть и кровь. 
Православие – лишь слабая, искаженная ее тень. Чтобы ее уничтожить, надо 
истребить всех русичей под корень, а это не под силу никому на свете! Даже 
«тарантулам» иной веры! Даже Монарху Тьмы! Эту веру и знания древних сохранила 
каста ведических жрецов, таких, как мой брат, в условиях жесточайших гонений со 
стороны христианских миссионеров и великокняжеской власти. Когда-нибудь она 
воссияет на Руси вновь.
Помолчали.
Потом Тарас стесненно спросил:
– Волхвы… э-э, жрецы входят в Круг?
– Белый волхв, или владыко, является одним из Хранителей. Его имя – Матфей. 
Возможно, ты с ним встретишься, он интересовался тобой.
– Когда? – оторопел Тарас. – И зачем?
Елисей Юрьевич очнулся, стал деловито-сосредоточенным.
– Не важно. Меня ждут, поэтому давай в темпе. Запомни адрес Федора. – Смирнов 
продиктовал адрес. – Теперь о тебе. Что произошло на кладбище в Грозном после 
того, как ты остался?
Тарас отвел взгляд, помолчал.
– Меня пытались убить снайперы.
– Понятно, я примерно так и подумал. Вот почему майор Самофалов допытывался у 
меня, где ты был в то время. Теперь рассказывай о деянии в горах.
Тарас снова помедлил, но сочинять версию «об отдыхе» не стал, кратко выложил 
историю своего похода на базу Гелаева. Добавил после паузы:
– Вас «заказали» не армейские командиры, а коллеги из конторы. Полковник