сочувствия, попытался передать девушке положительный энергоимпульс.
Валентина Матвеевна встретила гостей с каким-то необычным оживлением. Глаза ее, 
полные боли и тоски, лихорадочно блестели, запавшие щеки покрылись красными 
пятнами, казалось, она сейчас встанет и начнет хлопотать по хозяйству.
Елисей Юрьевич поставил на тумбочку возле кровати женщины пакет с фруктами, 
посидел немного, обыденным тоном рассказав ей какие-то семейные новости. Тарас 
попытался разговорить Тоню, но ему это не удалось. Девушка его не слышала, 
обитая где-то в других измерениях. Горе ее было сильнее, и выйти самостоятельно 
из этого состояния она не могла.
– Вас будут навещать друзья, – сказал Елисей Юрьевич, вставая. – Да и родичи не 
оставят, Петя скоро приедет, баба Катя, Руслан, Маня.
– Возьмите ее с собой! – вдруг попросила Валентина Матвеевна, привстав с 
подушек и указав глазами на Тоню. – Здесь она пропадет. Умоляю!
Елисей Юрьевич и Тарас переглянулись в некотором замешательстве, одновременно 
посмотрели на девушку, удивленную таким оборотом дела.
– Что ты такое говоришь, бабушка? Как я могу тебя бросить?!
– Ничего со мной не сделается, милая, – отмахнулась Валентина Матвеевна, 
откинулась на подушки, не сводя глаз с Елисея Юрьевича. – Полежу тут 
денек-другой и встану. Петя переедет, жить будем вместе, да и Катя навещать 
собирается раз в неделю. А ты езжай с ними в Москву, тебе учиться надо. Так 
возьмете, Елисей? Девочка-то хорошая, неизбалованная, чистая, ей тут плохо 
будет.
Елисей Юрьевич встретил взгляд Горшина, прищурился.
– Твое мнение?
– Я – за, – быстро ответил Тарас, спохватился и добавил уже более 
рассудительно: – Здесь у нее действительно мало перспектив. А наши житейские 
проблемы разрешимы.
Смирнов повернулся к Тоне.
– Поедешь с нами?
Глаза девушки стали большими, растерянными, в них наряду с недоверием и грустью 
сверкнула радость. Но она тут же повернулась к Валентине Матвеевне, схватила ее 
за руку.
– Бабуля, но как же ты одна? Я же не могу тебя бросить!
Женщина улыбнулась, так, что по ее лицу побежали добрые лучики морщин.
– Не беспокойся, милая. Не останусь я одна. Езжай со спокойным сердцем, мне тут 
легче будет, если я буду знать, что ты в добрых руках. Соскучишься – приедешь. 
Да и я, может, выберусь в столицу, почитай, двадцать лет там не была.
Тоня растерянно оглянулась на ждущих мужчин.
– Но мне надо переодеться, забрать вещи…
Елисей Юрьевич глянул на Тараса.
– Одна нога здесь, одна там. Бери «Волгу», помоги собраться. Оттуда сразу на 
аэродром. И не задерживайтесь.
– Постараемся, – кивнул Тарас. – Может быть, сначала отвезти вас на аэродром?
– Я справлюсь, сейчас подъедет спецгруппа.
Тарас взял Тоню под локоть.
– Пойдем, Тоня. Все будет хорошо.
Девушка отступила от кровати, потом с плачем кинулась на грудь Валентине 
Матвеевне, по лицу которой тоже покатились слезы. Она стала гладить внучку по 
волосам, по плечам, приговаривая:
– Успокойся, милая, все будет хорошо, жизнь продолжается, надо думать о будущем.
 Судьба у тебя такая. Да и не расстаемся мы навеки, встретимся скоро, иди с 
ними, иди…
Тоня подняла голову, несколько раз поцеловала бабушку в щеки, сжала кулачки:
– Я обязательно приеду, жди! Устроюсь там и приеду за тобой.
– Конечно, Тошенька, я так и рассчитываю. Ну иди.
Валентина Матвеевна обняла внучку, поцеловала, стараясь выглядеть если и не 
здоровой, то уверенной, но Тарас поймал ее слепой взгляд, полный муки, любви и 
тоски, и понял, что это прощание навсегда. Женщина точно знала, что они больше 
никогда не увидятся.
– Идем, – мягко сказал он, сглатывая горький ком в горле.
Тоня безропотно подала ему узкую прохладную ладошку, и они вышли из палаты, 
сопровождаемые взглядами Валентины Матвеевны и Елисея Юрьевича.
– Он ей нравится, – кивнула женщина на закрывшуюся дверь, перекрестив ее.
– Она ему тоже, – улыбнулся Смирнов.
– Дай Бог им счастья!
– Присоединяюсь к пожеланию.
– Вы уж там присмотрите за девочкой, добрая она и светлая, таких сейчас мало.
– Не волнуйтесь, Матвеевна, сделаю все, что в моих силах.
Елисей Юрьевич поцеловал женщину в щеку, погладил ее по руке, передавая 
позитивный канал энергии, который должен был поддерживать ее некоторое время, и 
вышел. Он тоже знал, что мать погибшего друга долго не проживет.

В доме Антона Кирилловича их ждал сюрприз.
Едва Тоня вошла в горницу, как ее сразу схватили за руки и зажали рот. Однако 
она укусила того, кто ее держал, и закричала. Ей снова зажали рот, но Тарас уже 
понял, что их ждала засада, и начал действовать в соответствии с ситуацией, не 
теряя времени на колебания и обдумывание плана действий.
Толкнув дверь, он нырнул на пол, перекатился колесом через порог и нанес два 
удара сразу по двум направлениям – тому, кто держал Тоню, и тому, кто зажимал 
ей рот. Затем вскочил разгибом вперед, выхватил у третьего парня пистолет и…