Тарас поморщился.
– Кто заказал убийство женщин на рынке, жены и матери полковника Смирнова?
Бородач вздрогнул, начал трезветь, исподлобья глянул на Горшина, но встретил 
его приказывающий взгляд и снова расслабился.
– Полковник Жмутенко…
– Место службы?
– Штаб в Моздоке… он помощник начштаба по снабжению… хорошо заплатил…
– Давно вы с ним сотрудничаете?
– Семь месяц скоро…
– Кто приказал ему? Кто главный заказчик?
– Не знаю… какой-то шишка из Москвы… нам платят, мы выполняем.
– На кладбище были твои люди?
Гелаев снова содрогнулся.
– Моя…
– Значит, ориентировку на уничтожение Смирнова вам дали уже после нашего 
приезда?
– Мы работаем только после получения…
– Оплаты.
– Да…
– Почему не выдали заложников?
– Они нам еще нужны… для работы…
– И для развлечений.
Бородач отшатнулся, так как Тарас добавил в голос убийственные интонации и 
гортанный окрас метаязыка.
– У вас должен быть запасной выход! Где? Говори!
– Здес, за кровать…
Тарас ткнул пальцем в шею Гелаева, шагнул было к его огромной кровати, не глядя 
на упавшего, и вдруг понял, что не сможет уйти один. На раздумья затратил 
несколько драгоценных секунд. Потом вернулся в пещеру с заложниками, по пути 
добив зашевелившегося охранника, и по очереди разбудил пленников, освободил их 
от пут.
По-видимому, они не совсем поняли, что от них требуется, так как безропотно 
направились в пещеру повелителя, не глядя на своего освободителя. И лишь увидев 
неподвижные тела охранников и самого Гелаева, поверили, что это не сон. Двое из 
них упали на колени, так велико было потрясение, остальные сгрудились у двери, 
испуганно разглядывая убранство жилища их главного мучителя, и Тарасу пришлось 
подтолкнуть их к кровати, прижав палец к губам. Они молча повиновались. Лишь 
самый молодой из них, тот, которого выбросили из спальни командира 
телохранители, вдруг метнулся к оружию и выхватил автомат. С трудом Тарасу 
удалось убедить его не поднимать шум. Тогда парень выпустил из рук автомат, 
бросился к столу, вытащил торчащий из банки с консервами нож и вонзил Гелаеву в 
грудь. Остановить его Тарас не успел, да и не захотел.
Выход из пещеры был замаскирован ковром. За ним начинался короткий тоннель, 
пробитый в толще горных пород кирками и ломами. Он вел к небольшой естественной 
пещерке, которая имела узкий выход на склон горы. Здесь тоже дежурили охранники 
в количестве двух человек, вооруженные пулеметом и автоматами. Однако нападения 
с тыла они не ожидали и сопротивления почти не оказали.
Шел второй час ночи, когда Тарас вывел пленников из подземных казематов базы 
боевиков.
Еще через два часа он оставил вконец ослабевших людей недалеко от блокпоста и 
растворился в ночи, пожелав им удачи, понимая, что эта акция скоро превратится 
в легенду.
Елисей Юрьевич встретил его у дома прокурора и, не спрашивая, где он пропадал 
полночи, провел в дом. Некоторое время они смотрели друг на друга, хорошо видя 
в темноте. Потом Тарас проговорил угрюмо, внезапно ощутив физическую и душевную 
усталость:
– Нелюди жить не должны!
Учитель не ответил.
– Его фамилия Жмутенко, – добавил Тарас. – Полковник из штаба армии в Моздоке.
– Я знаю, – тихо ответил Елисей Юрьевич. – Для того чтобы это узнать, не надо 
было рисковать жизнью.
– Вы… знали?!
– Мойся и отдыхай. – Елисей Юрьевич направился к спальне за печкой.
– Вы знали… и ничего не…
Учитель остановился, искоса глянул на ученика.
– Есть другие методы воздействия на ситуацию. Все, что надо, делается. Не 
вздумай искать того мерзавца, им займутся компетентные органы.
Тарас не нашелся, что ответить. На душе сделалось муторно и тоскливо, 
захотелось смыть с себя пот, грязь и кровь. Он вышел в сени и долго мылил, 
скреб и скоблил тело, обливался водой, снова намыливался, но так и не смог 
очиститься полностью. Душа продолжала ныть и корчиться, не желая успокаиваться 
и принимать убедительные доводы, которые находил Тарас. На вопрос, заданный 
самому себе: до каких пределов жестокости может доходить восстановление 
справедливости? – он ответа не нашел.
Глава 17
РАЗМИНИРОВАНИЕ
В начале девятого они заехали в больницу, где лежала Валентина Матвеевна. Тоня, 
кутавшаяся в черный платок, тоже находилась здесь, дежурила у ее постели. 
Выглядела она вялой и заторможенной, хотя пыталась бодриться, под глазами легли 
тени, нос заострился, искусанные губы потемнели, и Тарас, ощутив острый приступ