сих пор пытались дестабилизировать обстановку в республике, терроризируя 
русскоязычное население, убивая русских женщин, детей и стариков. То есть тех, 
кто гарантированно не мог дать им отпор. И федеральная власть до сих пор не 
могла или не хотела найти способ борьбы с этими подонками, проклятыми Богом и 
людьми.
Тараса в этом деле больше всего возмущала позиция силовиков, утверждавших, что 
им прекрасно известно, где прячутся главные идеологи джихада, «войны до 
победного конца»: Басаев, Хаттаб, Гелаев и Масхадов, – но «во избежание больших 
потерь среди военных операция по уничтожению главарей бандформирований 
невозможна». По мнению Тараса, здесь играли основную роль либо очень большие 
деньги, либо политика. Кому-то в федеральных верхах было выгодно, чтобы война в 
Чечне продолжалась.
Незаметно для себя он задремал и увидел сон, который уже снился ему с разными 
деталями и подробностями.
Перед ним вдруг открылась дверь, светящаяся, как голубой лед, и он вошел в 
огромный темный храм, колонны которого – в виде гигантских каменных идолов 
странной «человеко-насекомообразной» формы – поддерживали готический купол 
потолка. Дальняя стена храма казалась зыбкой, как пелена тумана, и сквозь нее 
иногда проступали очертания человеческой фигуры или светящееся лицо с 
внимательными лучистыми глазами. Женское лицо, по оценке Тараса.
В центре зала стоял гигантский трон из переливающихся цветами радуги 
драгоценных камней, а напротив, на возвышении, напоминающем массивный каменный 
пюпитр, лежала книга в толстом переплете.
Оглядевшись, ощущая ж и в у ю тишину храма, Тарас приблизился к трону, потом, 
снедаемый любопытством и ожиданием чудес, взобрался на сиденье пятиметровой 
высоты и взглянул на книгу.
Тотчас же на ее обложке проступила светящаяся золотистая надпись: «Свод 
Повелеваний».
Откуда-то прилетел громыхающий, но полный чудесного звона и силы голос:
– Это книга основ метаязыка. Ты готов к восприятию Истины?
– Э-э… готов, – после паузы подтвердил Тарас, чувствуя дрожь в коленях.
– Подойди.
Тарас приблизился к трону.
С тяжким гулом, так что содрогнулись стены и пол храма, книга раскрылась. На 
черном листе за обложкой высветились призрачным зеленым светом три изумительно 
красивые сложные руны. Холодея, Тарас прочитал вслух:
– Здраво… живо… добро…
Черная страница растаяла, но руны с нее перетекли на следующую страницу, 
коричневого цвета. К ним прибавились еще три такие же волшебно живущие, 
прекрасно вычерченные руны. Тарас продолжал читать:
– Славо… право… веди…
Превратившись в дым, исчезла и эта страница. На следующей – бордовой – сначала 
появилось одно слово, потом под ним текст, буквы-символы которого то и дело 
вспыхивали золотом, так что текст играл огнями, как россыпь золотых монет. 
Однако на этот раз Горшин не смог прочитать ни одного слова, в том числе 
названия главы, несмотря на знакомые буквы старославянской вязи.
– Что бы ты хотел понять-осознать? – напомнил о себе чарующий женский голос, и 
одновременно с ним из туманной пелены в конце зала проступил величественный 
женский лик, лик богини.
Тарас, открыв рот, замер. Такого красивого лица он еще не видел в жизни, и его 
появление было сродни удару по голове.
– Итак? Смелее.
– Э-э… я хотел бы овладеть искусством метабоя… – промямлил он.
На лик богини упала тень. Пелена тумана взволновалась, окрашиваясь в оранжевый 
цвет, скрыла женское лицо. Голос дрогнул, отдалился, стал сожалеюще-печальным:
– Ты придаешь слишком большое значение боевым искусствам, идущий. Боевое 
искусство не заменяет мировоззрения, на мир надо смотреть шире. Ты даже не смог 
прочитать вводящее повелевание – Мудро… Оно – основа отношений ко всему живому.
– Я хотел… я понял…
– Знание некоторых Ключей смысла еще не дает тебе права повелевать словами и 
явлениями. Мы поговорим в другой раз, когда ты прозреешь. Прощай.
– Подождите! – испугался Тарас. – Кто вы? Я уже видел вас… во сне…
– Сон сну рознь. Я Алконост, посланник инфарха. Удачи тебе, незавершенный…
Голос истончился, пропал.
Зал храма подернулся дымкой, стал таять, распался на струи дыма от непонятной 
вибрации.
Тарас проснулся, судорожно схватившись руками за сиденье.
Самолет дрожал и раскачивался, попав, очевидно, в область турбулентных 
завихрений, потом пошел ровнее.
Спецназовцы сопровождения продолжали спорить, теперь уже по поводу каких-то 
приоритетов в области живописи. Изредка сквозь гул доносились фамилии 
художников: Малевич, Чюрлёнис, Рерих…
Тарас встретил взгляд учителя и виновато улыбнулся.
– Уснул нечаянно.
Елисей Юрьевич продолжал оценивающе смотреть на него, и Тарас вдруг помимо 
своей воли рассказал ему свой сон. Елисей Юрьевич кивнул.
– Это зонг, наведенная пси-линия. Я это почувствовал. Ты в фокусе интересов 
инфарха.
– Это плохо?
– Ни хорошо, ни плохо. Если инфарх почувствует, что ты идешь не туда…