– Что попроще.
– Тогда погоняем номерную «шестеркой». Не возражаете?
– Ни в коем разе.
– Прошу, ваш первый ход.
Тарас взял кий, тоже взвесил в руке, оценивая балансировку гладкой конусовидной 
палки, и обошел стол, прикидывая все его плюсы и минусы. Включилась интуиция, 
высвечивая «глухие» лузы и «ватные» борта. Заиграли разными цветами шары в 
треугольнике, отличаясь массой – в доли грамма – и резонансно-упругими 
возможностями. Тарас прицелился и аккуратно выбил из стартового треугольника 
крайний шар, откатив его к борту таким образом, чтобы его нельзя было забить. 
При этом и основной – лобовой шар, «шестерка», по спирали обошел треугольник 
шаров и остановился у другого борта.
– Хороший расчет, – хмыкнул Ельшин, оценивая позицию. – Даже мой учитель не 
щелкнул бы лучше. Что ж, будем рисковать.
Он крученым ударом послал шар в обход не тронутого каре остальных шаров, задел 
крайний шар, получился двойной рикошет, и куча шаров рассыпалась.
– Н-да, какая незадача, – сказал Дмитрий, скептически разглядывая новую 
расстановку шаров. – Риск явно себя не оправдал.
– На что играем? – Тарас поднял глаза на Ельшина.
Тот задумчиво потянул себя за ухо, покосился на своего телохранителя.
– Вопрос не лишен смысла. Могу предложить один красивый вариант. Выигрываете вы,
 мы вас отпускаем. Выигрываю я, вы начнете играть на моей стороне и в моей 
команде. Идет?
Вместо ответа Тарас кинул взгляд на стол и стремительно начал забивать шары. За 
полминуты он забил семь шаров, обходя «глухие» лузы, и лишь с восьмым возился 
дольше всего, прицеливаясь с особым расчетом, зная, что, во-первых, ему будут 
мешать энергетически, и, во-вторых, что, если он не забьет этот шар, Ельшин не 
даст ему шансов выиграть.
Удар действительно был сложен – от двух бортов в угол, но расчет Тараса 
оправдался.
Он ударил.
Дмитрий «выстрелил» направленным звуковым пакетом (нечто среднее между выдохом 
проклятия «сдохни!» и возгласом «оум!»), сбивая шар с траектории.
Тарас в ответ, одновременно с Дмитрием, щелкнул языком, посылая узкий звуковой 
импульс «ттак!», и шар, не попав в рассчитанную цель, крутанулся волчком, задел 
шар у лузы и с треском влетел в центральную «глухую» лузу, пропускавшую шары 
впритирку.
Зрители команды Ельшина зароптали, шевельнулись и застыли. В комнате стало тихо.

Тарас опустил кий, выпрямился.
Ельшин несколько мгновений смотрел на стол, раздувая ноздри, потом бросил на 
смущенного Дмитрия злобно вспыхнувший взгляд и повернулся к победителю.
– Поздравляю, эксперт. Хорошая работа. Я тебя недооценил. На сегодня ты 
свободен. Но прими добрый совет: не лезь в наши разборки! Долго не проживешь.
Он отвернулся, махнул рукой, созывая своих спецназовцев, и быстро вышел из 
бильярдной. В комнате остались Тарас и задержавшийся Дмитрий.
– Если бы не приказ шефа, я бы тебя с удовольствием убрал, – проговорил он с 
приятной улыбкой. – Без суда и следствия. И без следа. Уж больно ты прыток, 
ученичок. Но запомни и мой совет: не нарывайся! Тебе со мной не совладать, даже 
если ты получишь гримуар «навного» боя. В древние системы, которые пытается 
воскресить твой учитель, я не верю. Перволюди не умели драться.
Дмитрий неуловимым движением выхватил из кармашка на куртке звездочку сякэна, 
метнул мимо недрогнувшего Тараса в стол. Сякэн щелкнул по шару, подкатывая его 
к угловой лузе, срикошетировал, и Тарас успел его перехватить. Тотчас же метнул 
обратно, добивая шар.
Дмитрий скривил губы.
– Любите добивать подставки, Граф. Хотя впечатляет. А вот так ты умеешь?
Он оперся ладонью о стол, выхватил метательную иглу и воткнул в руку, пробивая 
ее насквозь, буквально прибивая к столу… и тут же медленно поднял ладонь, 
оставляя иглу торчащей в столешнице. Затем поднял руку к глазам, лизнул 
небольшую дырочку с розовыми краями, оставшуюся от иглы, подождал, пока она 
затянется, полюбовался ладонью с двух сторон и свысока посмотрел на 
неподвижного Тараса.
– Так-то, ученичок. Эта ступень «наваждения» называется Сатариал. Тебе до нее 
никогда не подняться. Живи… и думай. Пока есть чем.
Дмитрий исчез за дверью.
Тарас задумчиво приблизился к столу, разглядывая торчащую из него иглу длиной в 
десять сантиметров и толщиной в четыре миллиметра в самой толстой части. 
Проговорил хладнокровно:
– Хвастовство погубило многих, болван, погубит и тебя.
Учитель как-то признался, что напрасно начал тренировать Дмитрия по системе 
«наваждения», основной задачей которой было пресечение боя в любой стадии. 
Однако Дмитрий зря демонстрировал свое умение бескровного рассечения тканей. 
Это был действительно уровень Сатариал, дающий возможность понимать жизнь 
собственного тела, но только лишь – второй уровень. Всего же уровней было пять, 
и учитель знал их все. Сам Тарас подошел к реализации третьей ступени «нави», 
имеющей название Гамчикот – Дьявольское Милосердие. На очереди были остальные 
ступени: Голаб – Дьявольская Жестокость, и Тогарини – Дьявольская Красота. 
Знание всех пяти уровней давало мастеру возможность овладеть первой стороной 
«живы», которая называлась «мертвой водой». Адепт «нави» мог заживлять любую