Кристина опустила глаза, поводила пальцем по глади подноса с кофейным прибором.
– Может быть, лучше их не трогать, Соболев?
– Кого? – усмехнулся Матвей.
– Иерархов, Монарха… кардиналов… всех.
– Ты же сама советовала мне действовать, пока Закон возмездия не ослаб совсем.
 – Матвей напоминал Кристине слова Светлены, уже не разделяя их обеих.
– Но, может быть, они оставят нас в покое, если мы откажемся от притязаний на 
трон Мастера Мастеров?
– Я никогда и не стремился к этому. Но они не оставят нас в покое, и ты это 
знаешь.
Глаза Кристины вспыхнули, когда она подняла их, полные слез, нежности, любви и 
теплоты, и Матвей невольно потянулся к ней, сбрасывая поднос с чашками на пол, 
но успевая подхватить каждую и не пролить при этом ни капли кофе…
* * *
Тарас Горшин отделился от группы раньше всех, сразу после посадки самолета в 
аэропорту Внуково. За ним, коротко попрощавшись со всеми, удалился в здание 
аэропорта Самандар, коему обстоятельству больше всех обрадовался Василий, хотя 
и не показал этого. Ему представилась возможность побыть с Ульяной и 
расспросить ее поподробней о задачах и целях Внутреннего Круга. Всю дорогу от 
аэропорта до Казанского вокзала Москвы, от которого отходили электрички и 
поезда на Рязань, они проговорили, не обращая внимания на корректно-молчаливого 
Парамонова, и в конце концов Василию начало казаться, что он и в самом деле 
знает Ульяну давно. Ему хотелось говорить с ней еще и еще, душа рвалась ехать с 
ней в Рязань, но воля справилась с желанием, и Вася, проводив Посвященных, 
отправился домой.
Два часа он нежился в ванной, купался, грезил и дремал, держа в объятиях 
призрак Ульяны. Пообещал себе, что бы ни случилось, наведаться к ней в 
ближайшие дни, взять литературу, которую она пообещала дать почитать, и 
серьезно поговорить о Пути в Круг. Но сначала надо было завершить кое-какие 
дела здесь, в Москве, и Василий, от полного расслабления через медитацию и 
тренинг подойдя к нужной психофизической кондиции, позвонил генералу Первухину 
по кодовой сети.
Шел девятый час вечера, но генерал находился у себя в кабинете и ответил 
мгновенно:
– Балуев?! Живой?!
– Вашими молитвами, начальник, – насмешливо ответил Вася. – Не ждали?
– Да я уже комиссию создал для расследования инцидента в Грозном, несмотря на 
сопротивление Генриха, сам собирался туда лететь. Генрих обмолвился, что ты 
жив…
– Генрих – это Ельшин?
– К сожалению, группой командовал его человек.
– Ничего, я найду этого человека.
– Упаси тебя Бог! Если хочешь жить – не связывайся. Генрих начал заметать следы,
 и его пес уже ликвидировал трех членов группы.
Вася присвистнул.
– Быстро ориентируются ребята! Кого же майор Ибрагимов успел отправить на тот 
свет?
– Шмеля, Тамерлана и Кира.
– Лихо! Ну что ж, тем интереснее будет игра.
– Отставить, капитан! Я понимаю, что ты не боишься умереть, но они опаснее, чем 
ты себе представляешь, и если хочешь уцелеть – не трогай их.
– Как сказал один умный человек: «Я не боюсь умереть. Я просто не хочу при этом 
присутствовать». Не беспокойтесь, генерал, я поберегусь. А что, господин Шароев 
еще не послал ноту нашему президенту за вторжение в его суверенную Ичкерию, не 
воззвал к справедливости? Не испросил наши головы на заклание?
– Президент Ичкерии болен, – сказал Первухин после недолгого молчания. – По 
слухам, у него были какие-то весьма непростые гости. Кстати, интересно было бы 
узнать, что за гости.
– Они ушли, судя по вашему тону?
– Не знаю. Все это непроверенные слухи. Давайте встретимся и обговорим наши 
проблемы не по телефону, капитан. Скажем, через час.
– Где обычно?
– Нет, почтовый ящик номер два.
– Буду. – Вася повесил трубку.
«Почтовым ящиком номер два» служила личная явочная квартира Первухина, 
располагавшаяся в шестнадцатиэтажном доме на углу Ленинградского и Головинского 
шоссе, недалеко от метро «Водный стадион».
Машины у Балуева своей не было, поэтому он тормознул частника и ровно в девять 
часов вечера вышел у дома номер пятьдесят шесть по Ленинградскому шоссе, за два 
дома до первухинского «ящика». Вычисление потенциального наблюдателя вошло уже 
в привычку, поэтому Вася не торопясь прошелся вдоль забора, за которым 
возводилось зеркальное здание какого-то банка, свернул на Головинское шоссе, 
остановился возле фруктово-овощной палатки и сделал вид, что приценивается к 
товару. Продавец, молодой мордатый верзила с небритой физиономией, на вопрос 
Васи: «Сколько стоит килограмм лимонов?» – буркнул нехотя: «Отвали, служивый, 
не килограммами же ты их ешь», – и Вася сразу насторожился. Только очень 
наметанный глаз мог определить в нем «служивого» – человека армии, только очень 
уверенный в себе профессионал мог так спокойно отгонять мешающего ему 
незнакомца, и только не заинтересованное в продаже товара лицо могло это себе 
позволить.