чувство опасности заставило его поднять голову, рядом с машиной он увидел 
старуху-чеченку, которая с усмешкой смотрела на него умными, стальными, отнюдь 
не старушечьими глазами.
– Не подвезете бабушку, Василий Никифорович? – прочитал Вася по губам старухи, 
не слыша ее голоса сквозь стекла. Быстро оглядел улицу с шеренгой пыльных 
тополей и платанов, с редким потоком пешеходов, оглянулся на площадь с 
двухэтажным зданием аэропорта, не безлюдную, но и не кишащую пассажирами, 
угрозы не обнаружил: на роскошный автомобиль заглядывались многие, но скорее с 
благоговением и любопытством, не видя, что творится внутри, – и открыл дверцу 
слева.
Старуха с неожиданным проворством и сноровкой шмыгнула в салон, легко сдвинув 
тело спецназовца-конвоира, будто делала это всегда, и тотчас же ожил мотор 
«Мерседеса». Вася, помянув сквозь зубы нечистую силу, тронул машину с места.
Миновали базар, пост ГАИ у выезда на шоссе, работники которого вытянулись в 
струнку и отдали честь сидящим внутри, и Вася направил «мерс» к городу, 
раздумывая, что делать дальше. Однако старуха, угадав его колебания, дала 
дельный совет, и голос ее был голосом молодого мужчины:
– За поворотом на СМУ есть тут балочка, там мы сбросим балласт и оглядимся. А 
лихо вы их, надо признаться, скрутили, Василий Никифорович. Я уже хотел 
вмешаться, да вы меня опередили. Хорошая подготовка.
– Кто вы? – спросил Василий, пропуская колонну грузовиков в сопровождении БТРа 
и сворачивая с шоссе на узкую грунтовку, ведущую в заросшую кустарником балку.
– Приятель Соболева, Тарас Горшин. Может, слышали?
Из рассказа Матвея Вася помнил, кто такой Горшин, но промолчал. Остановил 
машину так, чтобы ее не было видно с дороги, и они вытащили из кабины 
незадачливых исполнителей воли неведомого начальника, приговорившего Балуева к 
смерти после того, как ему было разрешено покинуть Чечню. А это, в свою очередь,
 означало, что Матвей Соболев в данный момент не может проконтролировать 
соглашение и сам скорее всего является заложником.
– А один таки холодный, – кивнула «старуха» на белобрысого водителя. – 
Перестраховался или?..
– Или, – хмуро ответил Василий. – Наемник, сучий потрох, отца родного продаст 
ради денег и убьет любого, кто станет на пути. – Оглядел согбенную фигуру 
«старухи», хмыкнул. – А вы случайно актерских факультетов не кончали, Граф? 
Очень натурально держитесь.
– Жизнь – лучшая актерская школа, капитан, – философски ответил Горшин. – Как 
вы думаете, как скоро т а м хватятся команды?
– Часа полтора в нашем распоряжении имеется, если только их не вызовут по рации,
 чтобы узнать о результатах моих похорон. А их обязательно вызовут.
– Тогда у нас не больше сорока минут. Что ж, едем в город, там что-нибудь 
придумаем. Но для начала переоденьтесь в гвардейскую форму, а то ваш пятнистый 
наряд несовременен. Я, кстати, сделаю то же самое.
– По-моему, наряд старухи вам больше к лицу.
– Спасибо за комплимент, но старуха в кабине «Мерседеса» выглядит, что дворник 
в царских палатах. А два серых гвардейца подозрений не вызовут.
– У вас есть план?
– У меня нет плана. Соболев сейчас в гостях у президента, поэтому вряд ли его 
жизнь находится под угрозой. Но если они не договорятся, его не выпустят. Живым.

– Тогда нам нельзя терять времени. А может, предложим обмен?
– Кого на кого? Вас обратно на Соболева? Или нас обоих?
– Нет, есть более выгодный вариант. Захватить родственника президента, сына к 
примеру, и обменять.
– Этот вариант был бы хорош, если бы президент был обыкновенным человеком. Но 
он Посвященный, кардинал Союза Неизвестных Чечни, если вам это что-нибудь 
говорит, и для достижения поставленной цели способен пожертвовать кем угодно. В 
том числе и сыном.
– Что ты предлагаешь? – перешел на «ты» Василий.
– Поехали в Грозный. Там разберемся.
Они быстро сняли мундиры с находящихся в бессознательном состоянии гвардейцев 
президентской «серой сотни», переоделись, и Вася вывел «Мерседес» из балки. А у 
выезда на шоссе дорогу им перегородила желтая, с зеленой полосой «Волга» – 
местный вариант такси, внутри которой сидели трое: смуглолицый мужчина с 
черными как смоль волосами, таджик или туркмен, еще один мужчина, средних лет, 
с неброской внешностью, но проницательными глазами профессионального психолога, 
и женщина, вернее, девушка с летящим – из-за бровей вразлет – лицом, очень 
интересная и дразняще красивая. Она вышла из «Волги», подняла руку, 
останавливая «Мерседес», и Вася, вопреки собственной воле и возгласу Тараса, 
остановил машину.
– Что с тобой? – посмотрел на него Тарас, но потом вдруг напрягся, сдвинул 
брови, внимательно вгляделся в лица мужчин. Что-то в них показалось ему 
необычным. К тому же он услышал несколько тихих музыкальных нот, раздавшихся 
прямо в голове.
Балуев же вдруг побледнел, глухо проговорил: «Не может быть!» – и как 
сомнамбула вылез из кабины.
Несколько долгих секунд Вася и незнакомка смотрели друг на друга, потом девушка 
улыбнулась и проговорила низким грудным голосом:
– А вот и сам Балуев.
– Я вас где-то видел, – хрипло сказал Вася. – Вы… Уля… Ульяна Митина.
– Как утверждает один наш общий знакомый, мы с вами знакомы уже два года… и в