– А никакой тревоги не будет, – улыбнулся Шароев. – Мы вас ждали, о 
возможностях наслышаны, так что все варианты просчитали. Шансов уйти отсюда у 
вас нет. Вернее, есть, но только в том случае, если мы договоримся.
– Я могу уйти в любой момент, – равнодушно сказал Матвей. – Несмотря на ваши 
пулеметы и газовые пакеты. У вас два замаскированных выхода, один ведет на 
крышу, где всегда стоит вертолет, второй – в бункер под зданием дворца, откуда 
можно по тоннелю добраться до спецгаража с бронированным автомобилем.
Улыбка президента несколько потускнела. Он снял руку с груди, опустил ее к 
столу, и в тот же момент Матвей метнул стилет. Тонкое лезвие молнией пересекло 
кабинет, пригвоздило рукав пиджака Шароева к столу и одновременно пронзило 
скрытую кнопку, включающую неизвестную электрическую систему. Шароев, не успев 
отклониться, посмотрел на рукав, потом на Соболева, укоризненно покачал головой.
 Выдернул стилет, повертел в пальцах.
– Красивая иголка. Что это вы такой нервный, Соболев? Я только хотел приказать 
секретарю сварить кофе. Присядьте, расслабьтесь. Ваше умение воина впечатляет, 
но не более того. Мы люди серьезные и можем поговорить без подобного рода 
эффектов.
– Разговора не получится, пока вы не отпустите заложника.
– Василия Балуева? Он государственный преступник. Проник на территорию 
суверенного государства с целью…
– Оставьте, – перебил президента Матвей, прислушиваясь к тишине за дверью и 
понимая, что они с Тарасом чего-то не учли. – Вы прекрасно знаете, что весь 
этот дикий поход был заранее спланирован. Балуев – только исполнитель, заложник 
генеральских и ваших расчетов. Отпустите его, иначе…
– Что иначе? – с любопытством склонил голову к плечу Шароев. – Вы же в патовом 
положении, ганфайтер. Убьете меня – в чем я сомневаюсь, – погибнете сами, да и 
вашего друга не выручите.
Матвей вышел в меоз и без предупреждения нанес мощный оглушающий пси-удар по 
сознанию президента, смявший внешнюю витальную оболочку его защитного пси-блока.
 Координатора Союза Трех шатнуло. Он побледнел, вцепился руками в стол, в 
глазах на мгновение мелькнула растерянность, сменившаяся хищным блеском. «Волк»,
 – пришло на ум сравнение.
– Выпустите Балуева, – раздельно повторил Матвей, не спуская с его лица ледяных 
глаз. – Немедленно!
Президент Чечни потер лоб, мимолетно подумав, что они переоценили свои силы и 
не просчитали складывающуюся ситуацию. Отвернулся, обошел стол и сел в 
податливо просевшее кресло. Нажал клавишу селектора:
– Ходжиакбар? Выпусти пленника.
– Минуту, – поднял руку Матвей. – Пусть Балуеву дадут трубку, я хочу сказать 
ему пару слов.
– Дайте ему телефон, – распорядился Шароев.
Через несколько минут динамик селектора донес флегматичный голос Василия:
– Кому я там еще понадобился?
– Привет, Баловень, – сказал Матвей. – Жив, здоров?
– Это кто? Соболев?! Какого хрена ты здесь делаешь?!
– По голосу слышу, что ты в порядке, – улыбнулся Матвей. – Не скажешь, зачем 
тебя сюда занесло?
– Они меня купили, – после недолгого молчания мрачно ответил Василий, имея в 
виду, очевидно, Первухина и Ельшина, передразнил кого-то из них: – «Это не 
наказание и не месть, капитан, это восстановление справедливости…» В общем, ты 
был прав.
– Хорошо, что ты это понял.
– Поздно понял.
– Лучше поздно, чем никогда. Сейчас тебя выпустят, довезут до аэропорта и 
посадят в самолет. Понял?
Пауза.
– Понял.
– Го-ёдзин. Понял?
Еще пауза.
– А ты как?
– Я тут задержусь на некоторое время. Встретимся в Москве.
– Может, я тебя подожду?
– Выполняй. – Матвей отошел от стола, сел в одно из кожаных кресел у стены, 
глянул на следившего за ним Шароева. – Посидим немного. Как только Балуев 
выедет за пределы Грозного и я услышу его голос, мы продолжим переговоры.
– А что это вы ему сказали по-японски?
– Ничего особенного, намекнул об осторожности. Вопрос у меня один: зачем я 
понадобился Союзу Трех? Точнее, зачем вы использовали для моего вызова столь 
экзотический способ?
– Какая разница? В конце концов расчет наш оправдался, вы здесь, остальное не 
важно. Вы знакомы с господином Рыковым?
– Так это по его заказу вы работали? – удивился Матвей.
Густые брови Шароева сдвинулись, ноздри раздулись, придав лицу грозно-хищное 
выражение. Координатор Союза Неизвестных Чечни не терпел ничьего диктата и не 
любил намеков, что от кого-то зависит.
– Рыков просто позвонил нам незадолго до вашего появления и предупредил об 
опасности. Видимо, вы его чем-то сильно огорчили, если он готов организовать 
вашу «волну выключения».
– Пока ничем. – Матвей снова подумал об ускорении событий, прожитых им в 
прошлом временном отрезке длиной в два года. – Но я его еще огорчу.