вы тут. Как говорил еще один умный человек: «Очень многих я видел на своем веку,
 которые были доведены до совершенной тупости неумеренной жаждой знания».
– Монтень, – усмехнулся Матвей, любуясь улыбкой Ульяны, на миг напомнившей ему 
Светлену. – Итак, вы мне отказываете в помощи?
Глаза Ивана Терентьевича стали грустными.
– Не спешите с выводами. Нам надо разобраться. Если мы станем помогать вам, 
сделаем ошибку, я в этом уверен. С другой стороны, будет, наверное, еще большей 
ошибкой не помогать. Я далеко не герой, особенно если предстоит сражаться с 
живыми людьми, а не с древними текстами. Но ведь вы утверждаете, что в прошлой 
жизни мы были вместе?
– Иначе я не пришел бы к вам.
– И чего вы хотите от нас? Чтобы мы встали на тропу войны?
– Это не я хочу – закон. Я оцениваю нынешнее состояние мира как пограничное. 
Монарху, чтобы начать изменение, необходимо обоснование, которое он получит в 
скором времени, если произойдет фазовая перестройка социума. Люди ему станут не 
нужны.
– А сами вы какой избрали Путь, пройдя свой Путь Воина до конца?
– Путь Ненасилия. Даосы его называют Путем Избегающего Опасности.
– А нам предлагаете Путь Воина, – засмеялась Ульяна. – Ничего себе альтернатива.

– Среди нас есть воины, ваш друг Самандар, к примеру, мой друг Вася Балуев. – 
Матвей встретил взгляд Ули и понял, что потерял в ее глазах большую часть 
своего обаяния, усмехнулся в душе. – Но вы меня неправильно поняли, идущие. 
Наша общая задача – формирование эгрегора Внутреннего Круга, способного 
стабилизировать ситуацию, остановить распад общества и дальнейшее ослабление 
Закона адекватного ответа.
– Каким образом мы сможем повлиять на закон? – скептически поднял бровь Иван 
Терентьевич.
– Для этого я хочу выйти в «розу реальностей», – сказал Матвей легко, как о 
каком-то пустяке, – и договориться с Монархом, чтобы он поискал другой объект 
для экспериментирования. А если не удастся – объединить иерархов.
Матвей помолчал, не обращая внимания на то, что в глазах собеседников 
протаивает изумление и сменяется беспокойством. Их взгляды спрашивали: в своем 
ли он уме?
– Если же и с иерархами не удастся договориться, – продолжал он ровным голосом,
 – то я попытаюсь выйти на Безусловно Первого.
Ответом Соболеву было продолжительное молчание Посвященных. Потом Парамонов 
глянул на Ульяну, крякнул, сцепил и расцепил пальцы.
– Вы меня поразили, Матвей Фомич! Но мне действительно необходимо обдумать ваше 
предложение, я не люблю и не хочу ошибаться.
– Я тоже, – добавила девушка, в глазах которой снова вспыхнул интерес к 
Соболеву. – А кто такой Балуев? Вы уже дважды упоминали его имя.
– Вася Балуев – ганфайтер, перехватчик-«волкодав», как их называют 
профессионалы, мастер захвата. Сейчас он находится в Чечне с одной непростой 
миссией.
– А поподробней можно?
Матвей допил свой остывший кофе, но заказывать больше не стал. Сказал нехотя:
– Он вошел в состав отряда, которому поручено ликвидировать убийц из ЧАС, так 
называемой Чеченской армии свободы. Чеченцы начали отлавливать и уничтожать 
своих бывших врагов по всей территории России. Раньше они просто похищали людей 
с целью выкупа, сейчас что-то изменилось, они начали более жестокие действия. 
Их группа проникла в Москву и убила двух офицеров, героев войны в Чечне, а 
также писателя Кожемякина, приговоренного исламскими фундаменталистами к смерти 
за правдивое отображение фанатизма. ФСБ решила ответить адекватно.
Парамонов покачал головой.
– Я слышал об этом преступлении. Жуткое явление… я имею в виду терроризм, а тем 
более исламский. Но чтобы решиться искать убийц на территории Чечни… это же 
самоубийство! Как они их там найдут? А тем более уничтожат?
– Террор не анонимен. У него есть имя, фамилия, связи, банковский счет, 
исполнители, базы и так далее. Вычислить имена убийц для силовых контор будет 
несложно. А вот выполнить задание… тут вы правы. Я пробовал уговорить Васю не 
идти туда, но он человек военный и пока еще в самом начале Пути. О сущности 
бытия, о противостоянии добра и зла он по-настоящему не задумывался. Но человек 
он неординарный, неглупый, интересный, у него все впереди.
– Если только он вернется оттуда живым, – проворчал Иван Терентьевич. – Хорошо 
бы научиться натравливать зло на зло, вот только не всем дается эта наука. Да и 
не существует однозначной оценки добра.
– Добро – изнанка зла, – вставила Ульяна.
– Но не всегда можно определить и отделить их друг от друга. Вот недавно возник 
«Стопкрим», «чистилище», как говорят в народе. К какому разряду отнести это 
явление, к добру или злу? С одной стороны, «чистильщики» наказывают бандитов и 
негодяев, с другой – их путь не лежит в русле закона и противоречит самым 
элементарным нормам морали.
– Разработка Горшиным программы защиты и адекватного ответа, появление 
«Стопкрима» – это достаточно своевременная реакция социума на возникновение 
«Купола», то есть в данном случае просто сработал Закон регуляции социума. 
Кстати, организация банд, киллер-центров, все более частое появление 
маньяков-насильников и убийц – тоже следствие Закона регуляции, и этому росту 
зла необходим противовес.
– Но ведь этим должен заниматься Союз Девяти.