сочувствовал обоим. Принять на веру его рассказ было действительно трудно.
– Такая вот философская сказочка, – закончил он, – не отменяющая, к сожалению, 
страшненького финала.
– Почему не отменяющая? – не согласился Парамонов, создавая вокруг столика, за 
которым они сидели, зону чистого воздуха; во всем зале не курили только они 
трое. – Вы же знаете, как будут развиваться события, и можете предотвратить 
многие беды.
– Да, я хочу это сделать, – кивнул Матвей. – Но вывод напрашивается 
неутешительный. Дав мне возможность начать все сначала, эйнсоф одновременно 
включил спусковой механизм ускорения событий, а также механизм ослабления 
Закона обратной связи. Буквально за две недели с небольшим, что я обретаюсь в 
Москве после вызова из Рязани, произошло множество изменений прошлого сценария, 
заставляющих меня спешить. К власти приходят более властолюбивые и жестокие 
люди, меняется весь аппарат принятия решений, образуются мощные конкурирующие 
системы, поставившие целью добиться абсолютной власти.
– О да, – тихо проговорил Иван Терентьевич, – игра во Власть – самая 
увлекательная из игр человека: выборы, тайная закулисная борьба, перемещения, 
шантаж, подкуп, оговор, предательство, фабрикация ложных сведений, донос, 
внезапное исчезновение, убийство, наконец, – как это все увлекательно! И как 
это страшно, особенно если начинает работать «закон дьявола» – принцип переноса 
вины, при котором расплачиваются за злодеяния самые умные, самые сильные, 
честные и добрые. Я не сомневаюсь, что рассказ ваш правдив. – Парамонов накрыл 
ладонью руку Матвея, как бы прося прощения. – Вы привели по-настоящему 
ошеломляющие факты из моей… нашей жизни. Но позвольте задать несколько 
уточняющих вопросов.
– Я готов, – сказал Матвей, отвечая внутренней улыбкой на затуманенный взгляд 
Ульяны, еще не пришедшей в себя.
– Вы говорите о создании конкурирующих систем. Наверное, следует понимать, 
таких, как Союз Девяти Неизвестных, «Стопкрим», «Купол», перерастающий в СС – 
криминальную Сверхсистему, силовые структуры, Госдума… так? Ну еще и аппарат 
президента, реализующий свой подход к властному управлению. И все это – 
следствие ослабления общего Закона обратной связи, частным случаем которого 
является Закон возмездия, Закон адекватного ответа. Кстати, все они – частные 
варианты Закона регуляции социума, вмонтированного в нашу реальность Аморфом 
Конкере.
– Монархом Тьмы.
– Да, Монархом. Ну и что? Мир таков, каков он есть. Нам-то зачем вмешиваться во 
властные разборки? Мы – Посвященные Внутреннего Круга, призванные собирать и 
хранить знания для будущих поколений, а не воевать за восстановление попранной 
справедливости. Что вы хотите изменить, Матвей Фомич? Зачем вам решать 
глобальные задачи изменения социума? Пусть этим занимаются иерархи.
– Они заняты, – усмехнулся Матвей, – они заняты разборками между собой. Но если 
мы не объединимся и не дадим отпор, Монарх сделает новое изменение и 
просто-напросто сотрет человечество с лица Земли. Кому тогда будет нужен 
Внутренний Круг? Да и уцелеет ли он?
– Круг уцелеет, – улыбнулся и Парамонов. – Идея создания Внутреннего Круга 
принадлежит не перволюдям и даже не Инсектам, были на Земле существа и до них.
– Аморфы?
– До Аморфов. Аморфы – эксперимент Безусловно Первого, его ошибка, можно 
сказать. Как и мы – ошибка Аморфа Конкере, то есть Монарха Тьмы. Безусловно 
Первый экспериментировал с «розой реальностей» не один раз, что, естественно, 
отразилось и на нашей, тогда еще не опустившейся до уровня «запрещенной».
– Этого я не знал, – задумчиво признался Матвей. – Недавно я ходил по астралу и 
наткнулся на блокированные уровни. Кто-то не хочет, чтобы я узнал кое-какие 
тайны, над раскрытием которых начал размышлять.
– Над какими, если не секрет?
– В первую очередь меня волнуют Знания Бездн – прямые следы Безусловно Первого, 
во вторую – он сам. Сюань – как говорят китайцы, самая глубокая и наиболее 
непонятная из тайн.
Парамонов с новым интересом глянул на по-особому – изнутри – невозмутимое лицо 
Соболева.
– Однако вы и замахиваетесь, Матвей Фомич! Среди Посвященных утвердилось свое 
отношение к Безусловно Первому. Он выше любых описаний, концепций и названий, 
он – действительно Тайна, без которой ничто не пробуждается к жизни, мы же все 
живем в мире его иллюзий, в мире внешних проявлений его мысли.
– Возможно, я в каком-то смысле дилетант, но мы затронули вопросы 
дискуссионного плана. Я изучал Дао, так вот даосы утверждают, что никто не 
создавал ни пустоту, ни Дао, это первозданные реалии, существующие задолго до 
появления богов и человека. Даосы даже ввели в обиход символ или слово 
«сянь-ди» – образ, предшествующий Богу.
– За что учение Дао не признается большинством религий мира, – кивнул Парамонов,
 – ибо оно сомневается в существовании Единого. Как сказал один французский 
писатель: «Не знаю, существует ли Бог, но для Его репутации было бы лучше, если 
бы он не существовал».[6]
Ульяна засмеялась. Улыбнулся и Матвей.
– И все же вы рискуете, – добавил Парамонов. – Даже не тем, что задаете вопросы 
о сущности Мироздания и Творца, а тем, что одновременно пытаетесь остаться 
человеком. Вступивший на Путь в Круг перестает быть обыкновенным человеком, он 
становится Собирателем и Хранителем знаний, в большинстве своем опасных для 
человечества в его нынешнем состоянии. Необходимо выбирать: либо вы там, либо