мироздания, вырвись она из-под эндокрана. Монарх то ли случайно, то ли по 
ошибке, то ли намеренно заложил в нас возможности владения магической физикой, 
после чего ему пришлось долго корректировать собственное творение, чтобы оно не 
разрушило «розу реальностей».
– Ни хрена себе! – пробормотал Василий, вытаскивая из воды первого щуренка. – 
Это что же получается? Каждый человек – потенциальный маг? Колдун?
– Почему это вас расстраивает?
– Да не расстраивает… я не знал… нигде в литературе этого нет. Почему же 
человек не воспользовался своей силой… еще тогда, миллионы лет назад?
– О, Монарх – мощный интеллект, он кинул человечеству иной соблазн – идею рая, 
идею наслаждения, отрицающую духовное совершенствование – единственный путь, 
ведущий к овладению магией. С тех пор синтез физики и воли, Слово Власти, 
способность творить чудеса стали уделом немногих.
Вася, получивший новую порцию информации для размышлении, некоторое время 
молчал, механически меняя наживку, но в течение часа так больше ничего и не 
поймал, в то время как Иван Терентьевич таскал и таскал из воды рыбу: лещей, 
красноперок, щурят и даже небольшого сома.
– Значит, возможность легкого получения удовольствия, – наконец проговорил 
Василий, – мешает развитию у человека магических сил?
– Удовольствие в предельном случае, то есть наслаждение – это утонченное 
искусство, для овладения которым требуется время и талант. Этим искусством 
человек в массе своей не владеет. Зато его индивидуальное сознание способно 
производить изменение структуры пространства-времени, то есть порождать 
флуктуации вакуума. А флуктуация вакуума подобна горному обвалу, лавине: 
нарушается равновесие, симметрия, и лавина материи извергается из недр вакуума 
в проявленный мир… как уже и случилось, когда родилась наша Вселенная.
Иван Терентьевич глянул на ошеломленно-задумчивое лицо Котова, но шутить не 
стал.
– Я не знаю, чем руководствовался Тот, Кто Создал наш мир; можете называть его 
Творцом, Демиургом, Богом, Безусловно Первым… Но он предусмотрел в нашей 
Вселенной, разбитой на множество подуровней-реальностей, возможность нового 
рождения вселенных, новых подуровней. Конкретные же побудительные причины для 
этого могут быть самыми разными – от чисто случайных спонтанных флуктуации до 
целенаправленных действий высокоразвитых, точнее, высокодуховных существ. Или 
вовсе бездуховных, как Аморфы.
– Аморфы… не близки нам? Хотя бы по мысли…
– По мысли – да, – погрустнел Иван Терентьевич. – Но ни Аморфов, ни даже 
иерархов нельзя отнести к высокодуховным существам. Как говорится, и Бог может 
ошибиться в своем творчестве. Возможно, это еще один изначальный дефект Мира… а 
может быть, только нашей запрещенной реальности.
На этом беседа закончилась, потому что подплыла на лодке Ульяна и 
присоединилась к рыбакам. Она тоже любила созерцать удочки, текущую воду и 
лилии на водной глади.
После обеда экспедиция снялась и направилась к Белому озеру, проплыв мимо 
поселка великолепных вилл, двух-и трехэтажных коттеджей в стиле модерн, 
построенных с использованием архитектуры и дизайна европейского типа. 
Неожиданно разговорившийся Самандар поведал об устройстве вилл: первый этаж 
– холл, кухня, столовая, каминный зал, гостиная, бильярдная, застекленный 
зимний сад, второй этаж – три-четыре ванные комнаты, от четырех до восьми 
спален, кабинет, третий этаж – библиотека, компьютерный комплекс для видеоигр, 
еще один кабинет, зал для конфиденциальных встреч. Кроме того, каждая вилла 
имела гараж, сауну с бассейном, спортзал, прачечную и винный погреб. Стоимость 
одного такого еврокоттеджа с прилегающим садовым участком в пятнадцать соток 
составляла от двухсот до шестисот тысяч долларов.
– Кто же там живет? – невольно воскликнула Кристина.
– Все, кто может заплатить такие деньги, – безразлично отозвался Вахид Тожиевич.
 – Депутаты Госдумы, вице-премьеры правительства, бизнесмены… бандиты. Кстати, 
здесь где-то стоит и дача Маракуца. Вы должны его помнить, Василий.
Вася и Ульяна переглянулись. В последнее время их дороги все чаще пересекались 
с дорогами Николая Савельевича Маракуца, вора в законе по кличке Боксер.
К вечеру через извилистую протоку выплыли на Белое озеро и быстро разбили 
лагерь, приобретя некоторую сноровку после трех переходов, разожгли костер. 
Пока женщины готовили ужин, Василий снова подсел к Парамонову, устроившемуся на 
чурбачке над обрывом и созерцавшему плес, поле на другом берегу озера и лес, за 
который садилось по-вечернему ласковое солнце.
– Можно, Иван Терентьевич?
Парамонов, не терявший благожелательности ни при каких обстоятельствах, кивнул.
– Не думал, что попаду в место, где кончаются проблемы и начинается полное 
растворение индивидуальности, – продолжал Вася со смешком. – Мне не хватало 
общения с природой, большего кайфа я не получаю ни от какого другого вида 
отдыха.
– Даже от женщины? – подковырнул его Парамонов.
Вася невольно оглянулся на хлопочущую у костра Ульяну, понизил голос:
– Честно говоря, с тех пор как я с ней… других женщин мне не надо, хотя… зов 
плоти иногда становится непереносим. Но мы с ней еще не…
– Понимаю, ваши души соприкасаются чаще, чем тела. Что это с вами, Василий 
Никифорович? Неужто зацепило по-настоящему?
Василий насупился.
– А что, разве мне это недоступно?
– Не обижайтесь. – Парамонов положил руку на локоть Котова. – Вы Близнец по