могу подойти к Кремлю и кричать: „Билл Клинтон – свинья!“
Анекдот был с бородой, но Илья Ильич засмеялся. Он был отходчив.
– Николай Владимирович, разговоры о «третьей силе» надо прекратить. Прикиньте – 
как, посоветуйтесь с Германом Довлатовичем. А что касается КОП… Вам не кажется 
опасным то обстоятельство, что ваши «копы» не интересуются, кого и за что 
уничтожают? Как бы это не вышло боком…
– Во-первых, все они перед операцией получают исчерпывающую информацию по 
объекту, во-вторых, им платят не только за работу, но и за молчание, и платят 
не меньше, чем министрам. Есть и «в-третьих». Вы никогда не задумывались, 
почему солдаты в команде расстрела не спрашивают, в кого и за что они стреляют? 
Почему повинуются без колебаний, сомнений и нервных срывов?
– Не задумывался, – озадаченно проговорил президент, которому подобное в голову 
не могло прийти.
– А я как-то проанализировал и нашел ответ: они являются господами положения, 
властителями последних мгновений жизни казненных!
– Ну и что?
– Профессионалы КОП чувствуют то же самое, только возможностей у них больше. 
Когда они вместе и составляют управляемую боевую единицу, они действительно – 
сила!
– Вы меня не убедили, – после недолгого размышления сказал Илья Ильич. – А 
откуда вы знаете, о расстрельной команде?
– Службу я начинал с нее, – ответил Коржанов.
* * *
Обедал Рыков в клубе «Экипаж» в Спиридоньевском переулке, где изредка бывали и 
высокие официальные лица – вице-премьеры, министры, депутаты. Поэтому Герман 
Довлатович не удивился, когда в ресторан клуба заглянул начальник 
информобеспечения президента ХейноЯанович Носовой. Подошел, поздоровался учтиво 
и сел рядом.
Рыков заказал блины с черной икрой, севрюгу с хреном, салат крабовый, седло 
барашка под чесночно-сметанным соусом, стразопретти «Лингвини» с ветчиной и 
розовой семгой и на десерт клубнику со взбитыми сливками. Алкогольные напитки 
он не употреблял.
Носовой попросил принести классический коктейль «Singapore sling», красную икру,
 стерлядь в шампанском, лангусты и бараньи ребрышки.
– Слушаю вас, Хейно Яанович, – сказал Рыков, перейдя от салата к закускам.
Со стороны они смотрелись как обычные завсегдатаи ресторана, собравшиеся 
откушать чем Бог послал и побеседовать о приятном, на самом деле контакт 
Посвященных, двух из Девяти Неизвестных, замахнувшихся на кресло координатора 
Союза Девяти, был полон внутреннего драматизма и напряжения.
– Необходимо разграничить сферы влияния, – сказал Хейно Яанович, не заходя 
издалека. – И договориться о границах.
– Сферы влияния может разграничить только сход Девяти, – ответил простодушно 
Рыков. – К тому же я не вижу причин столь серьезного шага.
– Ваши люди начали активную охоту за моими исполнителями.
– Прости, Хейно, однако ваши люди начали раньше. Мои ответили. Теперь мы квиты.
Носовой потрогал свой крошечный носик, будто сомневаясь, на месте ли он.
– Чего ты хочешь, Герман?
– По-моему, этот вопрос должен задать я. – Рыков доел салат, промокнул губы 
салфеткой. – Ты просил встретиться, я пришел.
– Хорошо, будем говорить прямо. В планах «ККК» появились новые цели, причем 
большинство из них – мои люди.
– Люди «СС», – уточнил Герман Довлатович. – Судьи «ККК» обеспокоены некоторыми 
тенденциями, возникшими в государственной системе власти после появления там 
ваших… э-э… людей. Государство снова начинает вставать над обществом, над 
личностью, сваливаться к тоталитарному режиму. А правительство продолжает 
действовать по остаточному принципу: сначала – себе, что останется – народу…
– Передергиваешь, Герман, – поморщился Носовой. – Популистские заявления в 
устах Посвященного смешны. Чего ты хочешь добиться?
Рыков неторопливо принялся за седло барашка. Хейно Яанович подождал немного, 
потом подвинул к себе блюдо с бараньими ребрышками. Напряжения защитных 
пси-оболочек обоих Неизвестных сгустились, хотя по-прежнему со стороны они 
казались мирными собеседниками, занятыми хорошей едой. Наконец Герман 
Довлатович покончил с мясом и взялся за клубнику. Сказал закончившему трапезу 
Носовому:
– Хейно, я вижу на троне Союза другую кандидатуру.
– Я знаю, но Мурашов не созрел для…
– Не Мурашова.
– А кого же? – озадаченно глянул на собеседника Носовой.
– Себя, – невозмутимо ответил Рыков. Наступило минутное молчание. Герман 
Довлатович доел клубнику, попросил у подскочившего официанта чашечку капуччино.
– Вряд ли это известие изменит наши отношения, – изрек наконец Носовой. – У 
меня насчет трона свои замыслы.
– Разве ты стараешься не для себя?
Хейно Яанович выдержал огненно-алчный высверк взгляда собеседника, покачал 
головой, помедлил.
– Какая разница, Герман? Я считаю, ты не фигура для координатора. И я не одинок 
в своем мнении.
Рыков погасил взгляд, способный остановить сердце обыкновенного человека.
– Оставим эту бесплодную дискуссию. Говорят, твои церберы навещали Соболева… 
Что он им ответил?