– Ты бы еще спросил: какой век и какое тысячелетие.
– А какое тысячелетие?
Иван Терентьевич рассмеялся:
– Согласно традиции идет шестое тысячелетие Калиюги, которое началось 
семнадцатого февраля три тысячи сто второго года до рождения Христова. Ну а 
Калиюга входит в двадцать восьмую Махаюгу седьмой Манвантары нынешней Кальпы, 
которая в свою очередь является первым днем пятьдесят первого года жизни Брамы.
– Спасибо. Теперь хоть буду знать, в каком времени застрял.
Вася внезапно почувствовал облегчение, будто сказанное Парамоновым послужило 
успокоительным средством.
– Где я?
– У моего дяди, Харлампия Игнатовича, мы здесь уже были.
– Это тот, с винным подвалом?
– Я же говорил, что он быстро оклемается, – снова засмеялся Парамонов. – Если 
уж юморить пытается… Как себя чувствуешь, герой?
– Как футбольное поле, – пробормотал Василий, – на котором в футбол играли 
слоны и носороги. Что со мной произошло?
– Ты попал под астральную атаку Носового. До сих пор удивляюсь, как тебе 
удалось ее выдержать.
Василий потрогал рукой голову, сеточки «тюбетейки» не нащупал и вопросительно 
посмотрел на Ульяну. Девушка кивнула:
– Может быть, твой генератор и помог отбить атаку, взял на себя часть излучения.
 Но в принципе ты защитился сам. Я же говорила: у тебя есть потенциал, задатки 
экстрасенса, надо их усиленно развивать. Пси-выпад Носового – раппорт пронзил 
твою эфирно-энергетическую оболочку, смял эмоциональную – витальную и сильно 
изменил интеллектуальную – ментальную, но разрушить весь энерго-информационный 
каркас не смог. Так что ты теперь битый, но живой.
– За битого двух небитых дают, – сказал Парамонов, не переставая к чему-то 
прислушиваться. – Ульяна помогла тебе преодолеть наведенное психофизическое 
состояние, сняла чужие деструктивные блоки, но тебе надо бы научиться 
защищаться на пси-уровне самому.
– Как?
– Повысить порог чувствительности на внешние воздействия, переходить на другую 
частоту психического состояния, отводить удар «поворотом» сознания…
– Это все потом, – перебила Ульяна Ивана Терентьевича. – Пусть сначала придет в 
себя. Есть хочешь, герой?
– Пить.
Девушка налила из графина вареного меду, подала стакан. Василий выпил весь, 
чувствуя, как прибывают силы, слабо улыбнулся в ответ на взгляд Ульяны.
– Здорово он меня…
– Ты его тоже, – насмешливо проговорила она.
– Вертолет взорвался, – добавил Парамонов в ответ на немой вопрос Василия. – 
Вряд ли Хейно Яанович уцелел.
– Значит, я помог-таки Самандару выполнить первую часть условия – убрать 
конкурента? Ульяна зябко поежилась, сжала губы.
– При мне о Вахиде больше не вспоминайте! Ясно?
Взяв графин, она вышла, рванув занавески. Мужчины некоторое время смотрели ей 
вслед, потом обменялись взглядами.
– Она считает его предателем, – тихо произнес Парамонов.
– А разве это не так?
– Это эмоциональная оценка действий Посвященного. Традиции людей Внутреннего 
Круга не позволяют судить Посвященных столь прямолинейно. Вахид выбрал слишком 
простой путь к цели…
– Дерьмо собачье! – Василий сплюнул. – Любой путь, начинающийся с предательства,
 обмана и формулы: цель оправдывает средства, – дерьмо! Это еще до меня кто-то 
сказал. И не стоит убеждать меня в обратном. – Вася поморщился, прижал руку к 
груди.
– Я не доказываю, я объясняю. Что с тобой, опять плохо?
– У меня не сердце, а дырявая резиновая груша…
– Потерпи, пройдет. У тебя сильное полевое нарушение экзосоматической системы, 
всей энергетической ауры. Кстати, колдуны и маги Древней Руси умели наносить 
такие травмы своим врагам. Все эти сглазы, наговоры, порчи по сути – полевые 
нарушения биоэнергетической оболочки человека.
– То есть Носовой меня сглазил? Ничего себе глаз у него!
– Он за это поплатился. Вася, нам надо уходить отсюда, и как можно быстрей. 
Во-первых, нас засекла какая-то контора из Москвы, то ли федералы, то ли 
военные контрразведчики. Ее наблюдатели крутятся тут неподалеку. Во-вторых, в 
Рязани сейчас находится Рыков, и в скором времени он нас вычислит. И третье… – 
Иван Терентьевич помолчал. – Кто-то захватил семью Соболева, Кристину и Стаса.
– Что вы… сказали?!
– По следу, который оставили похитители, можно судить лишь о том, что это были 
Посвященные. Но кто именно…
– Рыков!
– Поскольку Рыков в Рязани, мог и он. Но вполне может быть и Юрьев, и Мурашов, 
и любой из Девяти.
– Нет, это Рыков, я чую. Есть неплохая идея: выйти на его жену, детей и других 
родственников, захватить и предложить обмен.
– Бедный ты мой, – покачала головой вернувшаяся Ульяна. – Видно, тебе 
действительно досталось.
– Это война, – с обидой возразил Василий, – а на войне допускаются любые приемы.