кулак в пузо инспектора, с трудом достав солнечное сплетение.
Когда Шавло обрел способность соображать, то обнаружил себя сидящим на скамейке 
у забора и освещенным фарами «газели». Напротив на корточках сидел ненавистный 
ему родственник Лидии Нестеровой и считал его пульс. Кивнул, поднимаясь.
– Ожил, болезный.
Подошел к машине, открыл дверцу и дважды нажал на клаксон, потом стал за спиной 
Шавло и приставил к виску его же пистолет. Шавло вспотел и запах.
– Страшно? – усмехнулся Матвей. – Терпи, начальник, то ли еще будет!
– Чего тебе надо? – просипел инспектор.
– Что мне надо, я сказал тебе еще вчера. Теперь объясню то же самое ребяткам, 
что притопали с твоей подачи за мной.
Спустя несколько минут появился командир подразделения ОМОНа, за ним собрались 
остальные, с недоверием и озадаченностью разглядывая живописную картину: 
«парящего» Шавло, Матвея с пистолетом, перед машинами три лежащих тела да еще 
двух парней, медленно приходящих в себя.
– Окружить! – обрел наконец голос старлей-омоновец.
– Стой, где стоишь, – безразлично сказал Матвей – Отвечать за труп придется 
тебе, так что не дергайся. А теперь послушайте, во что вы влипли. – Он коротко 
изложил историю фермерства Нестеровых. – Так что давайте по домам, мужики. Не 
сердись за своих помятых ребят, командир, я человек мирный, но до определенного 
предела.
Старший лейтенант открыл было рот, собираясь дать какую-то команду, и Матвей 
понял, что ошибся в определении умственных способностей российского спецназа. 
Остановить этих дуболомов, физически сильных и тренированных, но без царя в 
голове можно было только более жесткими методами. Вспомнилась притча о трех 
мастерах, и Матвей со вздохом в душе признался, что он не достиг кондиции 
последнего из мастеров, в которого никто не бросил камень.
– Взять… – начал командир омоновцев и не закончил.
В кругу света от фонарей машины возник вдруг человек в сером плаще, высокий, 
черноволосый, вскинул руку.
– Остановитесь, достопочтенные. Оглянитесь!
Солдаты заозирались, сжимая в руках свои автоматы. Вокруг стоящих цепью 
омоновцев в двадцати щагах замигали огоньки, потом погасли.
– Хорошо видно? Вы окружены, нет смысла погибать смертью храбрых из-за одного 
подонка. Собирайтесь и уезжайте.
– Кто вы? – хмуро спросил старший лейтенант.
– «Чистильщики», – ответил человек в плаще – Слышал о трех «К»? Переводить не 
надо?
– Кто же не слышал. А с ним что?
– Будет жить.
Омоновец подумал и повесил автомат через плечо, махнул рукой.
– По машинам.
Через минуту Матвей, Шавло и незнакомец остались в темноте у забора. Пришедшие 
в себя помощники инспектора убрались вместе с омоновцами.
– Ну так как, Константин Кириллыч? – похлопал Матвей по плечу Шавло, выводя его 
из ступора. – Все понял?
– П-понял, – заикнулся Шавло. – З-завтра п-по-еду…
– Вот и ладно. Мужик ты умный, честный, всё понимаешь, а если чего не поймешь, 
мы еще приедем, объясним. Иди домой, жена заждалась, наверное. Передай Дурбаню, 
что к нему я попозже заеду, после того как Нестерова выйдет на волю.
Шавло встряхнулся и тяжело затопал по улице к центру села, отдуваясь и пыхтя.
– Как вы здесь оказались? – поинтересовался Матвей у человека в плаще, узнав 
недавнего попутчика по купе Самандара Вахида Тожиевича.
– Случайно, – усмехнулся тот в темноте. – Вы всегда так рискуете, не 
прогнозируя результат?
– Разве у меня был выбор?
– Был.
– Кто вы? «Чистилище» так не работает. Да и нет вокруг никого, фокус ваш только 
для этих дуболомов и годится.
– А большего и не требовалось, мальчик. Научись обходиться минимумом средств с 
максимальной результативностью. Извини, я тороплюсь, поговорим в следующий раз.
И директор Международного исследовательского центра боевых искусств, по 
необъяснимой причине появившийся глухой ночью в селе Старом, исчез. Некоторое 
время Матвей всеми своими обострившимися чувствами сопровождал его до выхода из 
деревни, потом потерял из виду.
– Уж не родственник ли он Тараса Горшина? – предположил Василий, когда Матвей 
закончил рассказ. – Если, конечно, не Монарх.
– Нет, я бы это почувствовал. Скорее действительно человек Круга, ищущий 
учеников. Ты же читал Успенского: «Людьми Круга не рождаются, ими становятся, и 
каждый должен передать свои знания ученику».
– Но он сказал, что он Проводник… Как это понимать?
Матвей долго не отвечал, потом увеличил скорость.
– Придет время, узнаем.
– А жаль…
– Чего жаль?
– Что он не сказал, когда можно будет еще раз взглянуть на подземный «храм»
– Наверное, когда мы перестанем быть посторонними…
Василий посмотрел сначала на спутника, потом перевел взгляд на спидометр, 
стрелка которого подошла к цифре «сто пятьдесят», но ничего не сказал. Ему 
вдруг тоже захотелось побыстрее попасть домой.