ему. – Он кивнул на Ефремова.
– Здравствуйте. – Щекастый, низкорослый председатель комиссии был хмур и неприветлив. – Хотелось бы разобраться в обстановке.
Калашников с укором посмотрел на Косачевского.
– Я же сказал, что буду готов доложить вечером, в крайнем случае завтра утром.
Косачевский отвел взгляд.
– Я знаю, но СЭКОН – не моя епархия.
Калашников вдруг вспомнил:
– Захар, верни Даваа на минуту.
Захаров с помощью бортинженера отыскал Даваа в зале метро спейсера. Вскоре директор центра вернулся, ничем не выдав своего справедливого недоумения. Калашников указал на директора УАСС:
– Он?
– Что «он»? – не понял академик.
– Это член Совета безопасности и он же директор УАСС Герман Косачевский.
Даваа перевел взгляд на Косачевского.
– Вы Косачевский?
– Он самый. – Директор УАСС повернулся к Калашникову. – Что здесь происходит?
– Потом объясню. Вот что, дархан Нагааны, с тобой, похоже, разговаривали три дня назад не те люди. Во всяком случае, не Косачевский. Поэтому сейчас ты поможешь нашим специалистам составить фоторобот псевдо-Косачевского и расскажешь, при каких обстоятельствах и где вы встречались.
Захаров увел Даваа, растерянного, но не потерявшего невозмутимого бесстрастия каменного идола, и начальник отдела безопасности принялся вводить в курс дела Ефремова и Косачевского.
В девять часов вечера по времени центра оперативные группы отдела безопасности и погранслужбы заняли исходные позиции, позволявшие руководителям операции контролировать возможные действия Чужих и быстро принимать необходимые контрмеры.
Калашников вызвал на спейсер «Печенег», который избрал в качестве штаба, Калчеву и Морица, получил новую порцию информации для размышления и связался с погранотрядом.
Пинаев держался молодцом, но чувствовалось, что он чем-то недоволен или расстроен.
– Что случилось? – спросил Калашников, видя необычную нерешительность молодого командира погранслужбы.
– Мы потеряли из виду агента по освоению Пересвета.
– А разве он нуждался в опеке?
– Не в опеке – в проверке связи.
– Беда невелика, он делает свое дело. Кто непосредственно отвечал за его прикрытие?
– Валаштаян. – Пинаев помялся. – Может быть, я перестраховываюсь, но мне не нравится одно обстоятельство… Короче, сегодня утром Ираклий пожаловался, что он потерпел поражение от Салиха.
– Не понял.
– Утром и вечером ребята устраивают в спортзале – на Д-комплексе есть импровизированный спортзал – нечто вроде состязаний по тайбо. Разминка и тренинг одновременно.
– И Салих выиграл у Валаштаяна? Ну и что?
– Дело в том, что у Ираклия серебряный пояс по тайбо, а Салих раньше не проявлял особых способностей.
– Ясно. – Калашников задумался. – Где он сейчас?
– Салих? Не знаю. – Пинаев покраснел. – Это знает Валаштаян.
– Узнайте и доложите.
Пинаев молча свернул видеосвязь.
Калашников с трудом дождался прихода Захарова, проявлявшего, как и в молодые годы, завидную активность и выносливость.
– Все сходится. Один из них – Мухаммед бин Салих. Составили фоторобот псевдо-Косачевского?
Захаров вытер красное лицо, потом лысину, не торопясь отвечать.
– Это Суннимур Кхеммат, сомнений нет.
– Где он сейчас?
– На втором Дайсоне, на базе археонавтов. Ищет транспорт.
– Держите его в поле зрения, близится операция захвата. Надеюсь, получится не так, как на полигоне в Австралии.
– У нас все готово. Где Пересвет?
– Должен выйти на связь, но задерживается. Правда, он подстрахован, пора бы ему объявиться.
– Парни Дориашвили рассчитали модель ситуации и вектор смысла действий Чужих. Вызвать Аргана?
– Доложи сам, но только самое важное.
– Чужим нужна Сфера, причем не для использования ее богатств, а для продажи.
– Что?! Для продажи?
– По всем логико-смысловым узлам расчета векторы необходимых условий сходятся на этом варианте. Сфера нужна Чужим для передачи кому-то… назовем его Клиентом. Кому именно, надо еще разобраться. Если бы Чужие хотели просто отпугнуть нас, чтобы использовать Сферу в качестве среды обитания, они бы действовали иначе.
К тому же в расчете есть тонкие подуровни, или слом смысловых искажений, подварианты, как их называют специалисты, позволяющие сделать вывод, что Чужие, во-первых, негуманоиды, во-вторых, гораздо в меньшей степени приспособлены к условиям жизни на планетах Сферы.
– Не думали, что придется когда-нибудь услышать терминологию курса истории эпохи капитализма, – сказал Ефремов басовито. – Клиент… продажа… диверсии… Двадцать второй век, глубокий космос и – рецидив фашизма!
– Мы тоже не думали, – буркнул Калашников, прикидывая, что делать в первую очередь. – Но отдел безопасности обязан помнить эту терминологию всегда, чтобы быть готовым к любому рецидиву фашизма и мракобесия. Захар, Строминьша на связь, быстро! Мне нужен Никита. Что у нас по основному резиденту?
– Круг подозреваемых сузился до трех человек: археонавт Уве Хоон, психоэтик Флоренс Дженнифер и Каспар Гриффит. Все трое ушли из-под контроля и находятся на втором Дайсоне.
Калашников решительно сжал губы.
– Прошу подтверждения особых полномочий, потому что мы выходим на прямой контакт с представителями иного разума, чреватый непредв